Совенок. Вода и пламя. Шестая часть
Шрифт:
— Сорок пять, — поправил король. — Ты прав, конечно. Это нехорошо. Но пиратство было и будет. Так что я предпочту, чтобы его кто-то контролировал, чем держать в три раза больше судов для охраны торговых караванов. Кстати, свяжись с Такией. Может, они что-то слышали о черных гостях.
Литрак сделал очередную пометку.
— И передай Второму, я готов удовлетворить его просьбу, но с одним условием. Новая академия должна быть открыта к началу учебного года. Как хочет. Пусть хоть сам над строителями стоит. Если успеет — Четвертый вернется на свой пост. Если нет — отправлю
— Я передам, — склонил голову секретарь и торопливо откланялся, пока его величество не придумал еще какое-нибудь поручение.
Он шел, привычно прижимая к себе папку и пугая празднично наряженных придворных постным выражением лица. Шел, думая о том, что государство никогда не отдыхает. Праздники или нет, но все равно кто-то следит за тем, чтобы дворец ел, спал и веселился. Часто невидимый, но не менее важный.
— Скажите мне, прибыла ли уже ассара и где сейчас Второй? — спросил он в пустоту.
Та отозвалась еле слышным:
— Ассара в своих апартаментах. Второй в министерстве градостроительства. Должен вернуться вечером.
— Спасибо, — искренне поблагодарил безмолвного секретарь и поспешил к себе. Дел предстояло… начать и кончить, но он любил свою работу, пусть даже предстояло трудиться на праздниках. Причастность к великому, способность хоть немного, но влиять на события государства, делали его жизнь важной для остальных. И это перевешивало другие неудобства.
Пара недель спустя
— Твой отец хочет встретиться со мной, — Арвэл навис над девушкой, вдавливая ее в постель. Наклонился, вдыхая тонкий аромат и чувствуя, как теряет контроль, как пламя бушующим потоком несется в крови, а голова туманится. Стиснув зубы, Пятый призывал себя к сдержанности. Он должен остаться верен себе. Но, видит огонь, эта женщина сводит его с ума. Она приходит к нему по ночам, танцует перед ним в струях воды в купальне, на улице ветер доносит ее смех, а небо смотрит ее глазами. Впервые, женщина столь сильно будоражила его кровь. И он боялся. Нет, не того, что его будут использовать в интригах императорского двора и даже не их расставания. Он боялся утонуть в ее глазах настолько, чтобы забыть семью, Асмас и братьев. Предать огонь. Потеряться.
Мужчины Асмаса ненавидели слабость, а рядом с этой женщиной он ощущал себя другим, теряющим опору, теряющим огонь. Чувствовал — если она попросит, не сможет ей отказать. И это чувство разрывало его душу.
— Боишься? — голубые глаза насмешливо блеснули. Цветтара обвила его за шею, притянула к себе, прикоснулась губами к уху. — Не бойся, ты нравишься моему отцу.
Арвэл выдохнул, стараясь унять бешенный стук сердца.
— Не хочу обидеть его отказом. Я не подходящая для тебя пара, принцесса, — ответ вышел сухим, но он едва сдержался, чтобы не сорваться на крик. Арвэл был готов на все, чтобы остаться рядом со своей женщиной, но делить ее с мужем… Стать фаворитом… Мерзкий план водника душил, словно накинутая на шею петля.
Безмолвный, который пересказывал разговор лорда
Воздух заледенел. Принцесса медленно опустила руки. Посмотрела так, что у него все перевернулось в душе.
— Значит, доложили уже, — отвернулась, пряча блеснувшие в глазах слезы. — Отец всегда был плох в защите, — усмехнулась горько.
— Почему не поставила сама? — удивился Арвэл. Надо было, наверное, встать и уйти, но он не мог заставить себя оторваться от девушки. Понимал — как бы ни мучительно больно было рядом с ней, без нее будет во много раз хуже.
— Потому что не хочу ничего от тебя скрывать, — с вызовом ответила она.
Он не поверил. Перевернулся, усадил ее сверху. Удержал за бедра, когда она попыталась встать.
— Говори, — потребовал.
Принцесса судорожно вздохнула. Тряхнула волосами — в полумраке ярко блеснули голубые камни силы, а потом влепила ему с размаху пощечину.
— Ненавижу! — прошипела. — За то, что встретился на пути! За то, что наполнил воду любовью. За то, что оказался, тем самым! А теперь отказываешь!
Она снова подняла руку, и он ее не остановил. Боль обожгла щеку, но он ощутил радость. И поднятая рука устало опустилась.
— Улыбаешься? — разъярилась принцесса.
— Любуюсь, — ответил Арвэл, не думая скрывать улыбку.
— Ах так! — голубые глаза блеснули яростью. — Тогда я себе другого фаворита найду. Любой согласится! Стоит только пальцем поманить. Такиец, например. Давно за мной таскается.
Арвэл перевернулся, подмял ее под себя, вжимая худенькое тело в постель, стиснул в объятиях так, что девушка охнула.
— Никакого такийца, моя неверная водность. Пока я с тобой, ты не посмотришь на другого мужчину. Я не позволю. Мне плевать на планы твоего отца. Для меня есть ты и никто другой.
И он запечатал возражения глубоким страстным поцелуем, легко сломав сопротивление.
Их слияние было почти борьбой. Яростным, страстным, опустошающим
— Я знала, ты не согласишься, — прошептала она, дыша тяжело и часто. — Огонь не будет гореть в клетке, ему нужна свобода. Отец скоро сам это поймет.
— Зачем ему я? — Арвэл погладил ее по волосам, нежно поцеловал в лоб.
— Он считает, что дитя, зачатое с тобой, обязательно будет мальчиком, а наследник укрепит мою позицию на троне.
Арвэл застыл, убрал руку.
— Но я ведь… — начал было потрясенно.
— Дитя от фаворита может быть признано наследником, преценденты имелись, — пожала плечами девушка. — И он уверен, что договорится с водой. Мальчик не унаследует огненную стихию.
Арвэл подавился словами. Эти… водники… И они еще попрекали их восьмью женами короля?! Не зря говорят, вода лицемерна. Даже отражение может исказить настолько, что себя не узнаешь.