Соверен
Шрифт:
— Бродерик, — проронил я.
— Сэр Эдвард Бродерик из Халлингтона? — с любопытством уточнил Джайлс. — Я знал, что он арестован. Так его везут в Лондон?
— Да, — кивнул я.
Мне не было нужды укорять себя за излишнюю болтливость. В пути черная карета без окон возбуждала всеобщий интерес, вопросы были неизбежны, и скрывать тайну далее не имело смысла.
— Вы с ним знакомы? — спросил я у Джайлса.
— Нет, но многое о нем слышал. Он пользовался репутацией весьма достойного молодого человека и рачительного
— В мои обязанности входит следить за тем, чтобы он был доставлен в Лондон живым и здоровым, — пояснил я. — Таково поручение, данное мне архиепископом Кранмером.
— Еще одно поручение? — Джайлс пристально взглянул на меня. — Вы взвалили на себя слишком большой груз, Мэтью.
— Тащить его мне осталось недолго. Вскоре мы прибудем в Лондон, и я наконец вздохну свободно. А сейчас мне надо узнать, как дела у заключенного. Так что, с вашего разрешения, я вас оставлю.
С этими словами я поднялся и направился к черной карете.
Сержант Ликон, чистивший лошадь, приветствовал меня поклоном.
— Я думал, сэр, вы заглянете вчера, — сказал он.
— Непредвиденные обстоятельства помешали мне сделать это, — проронил я и спросил, взглянув на плотно закрытую карету: — Как себя чувствует заключенный?
— Он вял и безразличен ко всему.
— Редвинтер у него?
— Как обычно, — кивнул сержант и смачно сплюнул на землю.
— Пожалуй, мне стоит повидаться с ними обоими.
— Прошлым вечером здесь был сэр Уильям Малеверер, — сообщил сержант. — Вид у него был такой мрачный, что не подступишься. Он долго говорил с заключенным, а Редвинтера выставил прочь из кареты. Того так и перекосило от злости.
«Наверное, Малеверер пытался выяснить, нет ли какой-нибудь связи между Бродериком и Дженнет Марлин», — решил я про себя.
— Что ж, пойду загляну в карету, — сказал я вслух, поднялся на низкую ступеньку и постучал в дверь.
Редвинтер, открыв, неприветливо уставился на меня. Вид у него был усталый и далеко не такой щеголеватый, как обычно. Щеки поросли щетиной, волосы висели спутанными прядями. Удивляться этому не приходилось: в пути мало у кого была возможность холить и лелеять свою персону.
— Я уж думал, вы нас совсем забыли, — не без язвительности изрек Редвинтер и посторонился, пропуская меня в темное и душное нутро кареты.
Спертый воздух насквозь пропитался запахом пота и немытых тел. Сидений в карете не было, на полу лежало два соломенных тюфяка — для арестанта и стражника. На одном из них лежал Бродерик, запястья и лодыжки которого сковывали кандалы. Несмотря на темноту, я заметил, что он еще бледнее, чем прежде.
— Здравствуйте, сэр Эдвард, — произнес я.
Он устремил на меня глаза, по обыкновению полыхающие неприязнью.
«Любопытно, известно ли ему что-нибудь о намерениях Дженнет Марлин и ее жениха?» — пронеслось у меня в голове.
Впрочем,
— Где мы сейчас? — спросил Бродерик.
— В местечке под названием Леконфилд. Сегодня мы переночуем здесь, а завтра, надеюсь, прибудем в Халл.
— Леконфилд. Вот оно что.
На лицо Бродерика набежала печальная тень.
— Вам приходилось здесь бывать?
— Да, — кивнул заключенный и попытался выглянуть в открытую дверь кареты. — Мы около замка?
— Он совсем близко.
— Мне бы хотелось его увидеть. Хотя бы из дверей. Если это возможно.
— Нет, это невозможно, — отрезал Редвинтер.
— Сделайте милость, смотрите, — разрешил я.
Мне и самому хотелось получше рассмотреть заключенного в свете гаснущего дня. Редвинтер недовольно пожал плечами.
Бродерик попытался подняться на ноги, но тяжелые цепи мешали ему. Я протянул руку, и он неохотно на нее оперся. Сквозь грязный рукав рубашки я чувствовал, как исхудала его рука. Он добрел до открытой двери и жадно уставился на замок.
По мосту, переброшенному через ров, беспрестанно проезжали всадники, и несколько лебедей, потревоженных шумом, с гортанными криками взмыли в небо. Солнце бросало последние отблески на красные кирпичные стены замка. Деревья в своих золотисто-багряных уборах казались в закатных лучах особенно яркими. Глаза Бродерика отвыкли от света, и он беспрестанно моргал. Арестант был так худ и бледен, что сердце мое сжалось от сострадания.
— В детстве я часто приезжал сюда, — сказал он.
Никогда прежде я не слышал, чтобы голос его звучал так мягко.
— Замок этот служил йоркширской резиденцией семейству Перси, — продолжал Бродерик. — Это была одна из самых знатных семей на севере.
— А кому он принадлежит сейчас? — поинтересовался я.
— А кому принадлежит все в этой стране? — в свою очередь спросил Бродерик и сам ответил на свой вопрос: — Королю, кому же еще. Он заставил герцога Нортумберлендского назначить себя своим наследником и после его смерти прибрал к рукам все его имения. А брат и законный наследник герцога, сэр Томас, стал участником «Благодатного паломничества» и был осужден на казнь.
— Где же висят его кости? — с содроганием спросил я.
Бродерик метнул на меня пронзительный взгляд.
— От него не осталось костей. По приказу короля его сожгли в Смитфилде. И он превратился в пепел, который развеяли по ветру.
Бродерик вперил взгляд в Редвинтера.
— Полагаю, вы это видели. Вы же говорили, что не пропустили ни одной огненной казни.
— Присутствовать на казни предателя — долг всякого честного гражданина, — сдвинув брови, отчеканил Редвинтер.
— А для вас это еще и превосходное развлечение. Воистину, вы созданы для того, чтобы служить королю-еретику.