Совершенно секретно
Шрифт:
После десятиминутной передачи Гискес подал знак опытному радисту-немцу, дежурившему рядом, и тот взял наушники, чтобы самому выслушать ответ. Гискес стоял рядом, поскрипывая сапогами, и наконец немецкий радист вскинул голову: Лондон отвечал. Эсэсовец начал записывать цифры, и закончив, протянул листок Гискесу:
— Отвечают, что все поняли, прием закончен.
У Лауверса помутнело в глазах. Англичане ответили так, словно они не заметили отсутствия “контрольного пропуска”. Неужели и на самом деле не заметили?!
Он ничего не мог понять, но решил продолжить свою собственную игру на следующем сеансе.
…Через три дня радиостанцию Лауверса перевезли из гаагской явочной квартиры в подвал резиденции Гискеса, где был оборудован специальный зал для контроля и передачи сообщений.
Но верить все же приходилось. На следующем сеансе радиосвязи англичане подтвердили намечающуюся выброску агента и установили день, час и место. Гискес, решив проверить надежность канала связи, предложил перенести место приземления агента на другую площадку. Но Лауверс наконец понял, что решив перехитрить немцев, он прежде всего перехитрил сам себя, и вдруг наотрез отказался работать дальше. Гискес не удивился этому демаршу отчаявшегося человека, но поступил с чисто эсэсовской расчетливостью — он сообщил Лауверсу о том, что жизни всех его товарищей, которые не пошли на сделку с абвером, теперь зависят только от голландца.
— Учтите следующее, лейтенант, — без тени всякого раздражения втолковывал он Лауверсу. — С вашей помощью, или без вашей помощи, но мы всё равно поймаем этого человека. Вам это прекрасно известно, и вы знаете наши возможности. Но я получил от главного командования заверение, что, пока вы участвуете в моей операции, ваши товарищи будут находиться здесь в моем личном распоряжении, а значит, в безопасности. В случае вашего отказа я буду вынужден передать их в гестапо. Вместе с вами.
…Через несколько дней Гискес поздравил Лауверса с хорошо выполненной работой и сообщил ему, что агент, присланный из Лондона, взят на месте приземления. Теперь голландец должен передать в Лондон, что агент прошел благополучно и запросить дальнейших инструкций. В этот день Лауверс решил действовать более решительно, чего бы это ему ни стоило. Он воспользовался тем обстоятельством, что радиопередачи не записывались на магнитофон, и когда контролирующий голландца офицер-радист на мгновение снял наушники, открытым текстом передал в эфир одно-единственное слово: “В-З-Я-Т”.
На удивление, это самоуправство сошло Лауверсу с рук. Хоть контролер и заметил, что его подопечный изменил порядок цифр, которые ему надлежало передать, но посчитал, что Лауверс просто сбился. Немец явно не понял по-английски: лишнее слово было погребено в куче цифр, и ему просто не пришло в голову, что радист мог передавать открытым текстом. Он приказал повторить передачу, и Лауверс, окрыленный первым успехом, повторил свое предупреждение Лондону.
На этот раз немец сразу заподозрил неладное и вырвал ключ из рук голландца.
— Вы спятили, Лауверс! — заорал он. — Что вы делаете?!
Но в этот момент на линию вышел Лондон:
“Не поняли. Повторите”.
— Вот видите, Лауверс, они не поняли. — недовольно проворчал немец, и Лауверс понял, что немец все же не уловил смысла переданных лишних знаков. — Давайте еще раз, но смотрите у меня!
Лауверс начал передавать текст в третий раз, и снова, делая вид, что ошибся, пустил в эфир сигнал “В-З-Я-Т”. Невероятно, но немец, не будучи идиотом, опять ничего не понял, приписав это усталости голландца. Пока ждали ответа, он выговаривал Лауверсу за небрежность в работе, и прервался только тогда, когда из Лондона пришел трижды повторенный ответ: “Вас понял!”.
…Через несколько дней англичане приступили к заброске на территорию Голландии десяти новых агентов — это были инструкторы и радисты для поддержки постоянной связи между группами во главе с видным деятелем голландского Сопротивления,
Для Лауверса известие о заброске диверсантов после его четкого и ясного предупреждения было как гром с ясного неба. Сначала он подумал, что англичане опять ничего не поняли, но потом к нему пришло страшное прозрение: в штабе УСО в Лондоне завелся предатель! Во время следующего сеанса, когда ему приказали передать сообщение, что диверсанты приступили к действию, Лауверс под видом проверки аппаратуры умудрился передать в Лондон короткое сообщение: “Работаю на джерри!” [226] Немцы, сидевшие в этот момент без наушников, ни о чем не догадались. Лауверс выжидал, и во время передачи он выбрал момент и передал снова: “Работаю на фрицев с 6-го марта!”. Англичане на это тотчас ответили: “Вас поняли. Ждите дальнейших указаний. Примите все меры предосторожности”.
226
“Джерри” — так презрительно называли гитлеровцев в оккупированных ими во время второй мировой войны странах. Были распространены также выражения “боши” и “фрицы”.
Лауверс посчитал, что это должно означать: “Все поняли, продолжайте делать вид, будто все идет по-старому”.
Однако он жестоко ошибался.
…Все лето англичане продолжали засылать в Голландию своих агентов, которые с потрясающей легкостью становились добычей гестапо. В короткий срок голландское движение Сопротивления было дезорганизовано настолько, что не могло вести сколько-нибудь эффективной борьбы против оккупантов. В качестве особых заслуг Гискес не допустил отправки Лауверса в Маутхаузен, куда в конце концов были вывезены и где были казнены или умерли от лишений все агенты, не пожелавшие сотрудничать с немцами, а оставил его в голландской тюрьме, где положение заключенных было получше, нежели в концлагерях. Но напрасно Лауверс убеждал других заключенных тюрьмы Гаарен в том, что он не предатель и, сохранив свой “контрольный пропуск”, неоднократно предупреждал англичан о провале. В то же время нашлись и такие, которые верили в невиновность Лауверса, потому что очутились в аналогичном положении. Они-то и раскрыли радисту глаза на одно очень неприглядное соображение: версия об немецком шпионе в английском штабе — всего лишь версия, не выдерживающая никакой критики, а на самом деле англичане намеренно уничтожают кадры голландской агентуры, с какой целью — это уже другой вопрос, но то, что голландцы приносятся в жертву какому-то глобальному британскому плану, это факт.
Глава 3. Показания, размышления и обвинения
…После заседания комиссии в 1947 году судья Донкер, вооруженный открывшимися в результате предварительного следствия фактами, отправился в Лондон с намерением опросить бывших начальников УСО и “Интеллидженс сервис” и просмотреть архивы голландской секции. Однако выяснилось, что сразу же после войны здание штаба УСО на Бейкер-стрит сгорело: по официальному заявлению, пожар возник “в результате небрежности”. Часть досье все же удалось тогда спасти, но по несчастливому стечению обстоятельств документы, которые могли пролить хотя бы какой-нибудь свет на интересующую Донкера проблему пропали. Самое интересное заключалось в том, что пропали абсолютно ВСЕ документы по интересующей голландцев теме. Не осталось ни одного даже самого захудалого листочка, а уж о копиях радиограмм Лауверса с предупреждениями и записках, которые удалось переслать на волю из тюрьмы Гаарен незадолго до смерти другим заключенным — и речи не было.