Совет знаменосцев
Шрифт:
— Как же мне не знать, — ответил старик, — ведь я при этом знамени тоже знаменосцем состоял. А тебе для чего понадобилось узнать цену знамени, а?
Но Володя уже не слышал его слов. Он сбег'aл по ступенькам вниз.
Володя выбежал на улицу и от ветра у него перехватило дыхание. На улице было безлюдно. Только дворники и почтальоны уже начали свой ранний рабочий день. Володя шел по пустынному городу, и как-то невольно на память ему пришел рассказ старого большевика, бывшего гостем на сборе
Далеко от Томска до Петербурга. Но залпы кровавого воскресенья были услышаны томскими большевиками, и они призвали всех рабочих выйти на демонстрацию. Во главе огромной колонны шел рабочий-большевик Кононов с красным знаменем. Медленно и грозно двигалась колонна по городу. И вдруг наперерез безоружным рабочим устремились казаки.
— Р-р-разойдись! — зычным голосом скомандовал демонстрантам казачий есаул.
Но колонна продолжала двигаться вперед: никто не собирался расходиться.
Тогда казаки врезались в колонну. Блеснули шашки. Прозвучали выстрелы. У рабочих не было оружия, а казаки были вооружены до зубов. Несколько казаков устремились к знаменосцу. Им очень хотелось завладеть красным знаменем.
Заметив их приближение, Кононов быстро оторвал знамя от древка и спрятал его на груди. Озверевшие казаки выстрелили в упор в знаменосца. Он покачнулся. Упал.
Вечером большевики собрались на тайное совещание.
— Где знамя?
Из-за стола поднялся Сергей Миронович Киров и сказал:
— Знамя было у товарища Кононова, Он погиб. Знамя осталось у него.
— Надо любой ценой вернуть знамя! — решили все большевики. — Оно может попасть в руки полиции.
И тогда Киров обвел всех собравшихся взглядом, полным решимости, и сказал:
— Нельзя медлить ни минуты. Надо сейчас же идти.
— Сейчас опасно, — возразили товарищи, по городу рыщут сыщики и жандармы. Подождем до утра.
— До утра ждать нельзя, — возразил Сергей Миронович. — Я пойду сейчас.
Напрасно товарищи убеждали его дождаться рассвета.
Киров был тверд в своем решении. Он встал, надел пальто, надвинул треух на самые глаза и вышел из дома.
Сергей Миронович прокрался в морг, где лежали тела убитых рабочих, отыскал там Кононова. Осторожно расстегнул он пальто и нашел на груди убитого знаменосца простреленное красное знамя. На алом шелке запеклась кровь рабочего.
Сергей Миронович взял красное знамя и спрятал у себя на груди, там же, где хранил его знаменосец.
Он шел через притихший, словно вымерший, город со знаменем на груди. Цокали подковы лошадей. Это шныряли по городу ночные казачьи патрули. Мелькали одинокие зловещие тени сыщиков. Но Киров шел по городу. Он знал, что если его остановят и обыщут, то пощады
Знамя томского пролетариата было спасено.
Идти было трудно. Бежать еще трудней. Ветер жег щеки. Перехватывал дыхание. И Володе очень хотелось остановиться, повернуться спиной к метели и перевести дух. Но ему была дорога каждая минута, и он бежал вперед, расталкивая снег и ветер. Наконец показалось здание школы. Оно возникло перед Володей Бубенцом с темными окнами, завьюженное, похожее на неприступную крепость.
Снег заметал Володины следы на дорожке. Они пропадали, как следы на песке, когда их слизывает длинная тихая волна.
В это время он заметил сторожа в большом караульном тулупе до земли. Тулуп был завален снегом и от этого выглядел еще массивнее и тяжелее.
Фонарь, горевший над крыльцом, освещал лицо сторожа. На густых рыжих усах, что, как крылья рыжеперой птицы, распростерлись под мясистым носом, мирно покоились снежинки. Во рту сторож держал маленькую, изогнутую, как знак вопроса, трубку-носогрейку. Трубка попыхивала, как паровоз под парами. И после каждого вздоха выпускала теплое облачко дыма. Дым окутывал представительный нос сторожа, грел его. На усах таяли снежинки.
— Ты что здесь делаешь, братец? Ищешь вчерашний день? — спросил сторож.
— Мне в школу надо, — неопределенно ответил Володя, шагая навстречу сторожу.
— В школу? — переспросил сторож, и его трубочка выпустила дымок, опасаясь, как бы нос не замерз.
Он с удивлением осмотрел ночного гостя и сказал:
— Обычно ваш брат норовит опоздать. А ты пришел на каникулах, да еще в такую рань. Удивительно!
Сторож распахнул широкую левую полу караульного тулупа и достал из кармана большие часы на цепочке. Он посмотрел на циферблат, не выпуская из рук цепочки, словно боясь, как бы часы не убежали, и поднес их к Володиному носу.
— Половина седьмого! Иди спать!
— Не могу! — почти вскрикнул Володя. — Я вчера куда-то поставил знамя в спешке… Теперь волнуюсь.
— Так ты знаменосец? — спросил сторож и так посмотрел на Володю, будто видел его в первый раз. — А я тоже в твои годы был знаменосцем. В музее революции, — продолжал он, — до сих пор хранится наше знамя. Темно-вишневое, с бахромой. Знамя мальчиков завода Розенкранц.
В Петрограде стояла первая весна без царя. Лед еще не сошел с Невы, но на солнцепеке таял снег. И веяло теплом. И в Питере был Ленин.
Решено было праздновать Первое мая по новому стилю, вместе с трудящимися всего мира — 18 апреля. Рабочие готовились к первой открытой маевке.
В заводском комитете завода Розенкранц обсуждали, как лучше провести демонстрацию.
— Пусть в колонне пойдут заводские мальчики, — сказал один из рабочих. — Раньше было опасно брать их с собой — того и гляди могли нагрянуть казаки. А теперь другое дело.