Шрифт:
– Ни черта она не двигается! – бородатый мужичок в сердцах плюнул себе под ноги.
В округе стоял туман, а слякоть была такая, что портки не успевали просыхать ни на миг. Селянин оставил в покое свою телегу, колесо которой глубоко завязло в грязи, и сел на холодный камень. Сняв свой потёртый, давно прохудившийся сапог, он внимательно разглядел ногу, от сырости кожа на пальцах начинала гнить.
– Чего эт ты лапу свою разглядываешь, а, Хезад?
Мужичок от неожиданности едва не упал с камня, но стоило ему развернуться
– Какого гада ты, Саин, подкрадываешься ко мне, аки бандюга какой-то? Я чуть было не наделал в портки.
Тот, кого звали Саином, мягко улыбнулся, поправил свою шапку и занял место возле бородача. Так и сидели они рядом, вглядываясь в безбрежную пустоту, покуда Хезад не спросил у своего друга:
– Я так понимаю, до селения ты не дошёл?
– Нет, – Саин опустил печальный взгляд вниз. – Не видать ничего в этом проклятом тумане. Я добрался до какой-то речки, а там, когда принялся обходить её, свалился в овраг. Уж не знаю, как я не переломал там себе кости, чудо какое-то, – крестьянин снял шапку и три раза плюнул через левое плечо. – Когда я смог подняться на ноги, то обнаружил, что совершенно не знаю, где нахожусь, тут-то ноги мои и затрусились. Я начал лихорадочно по сторонам оглядываться, пытался найти просвет, но ничего не видел. И знаешь, что меня спасло?
– Что? – в полном недоумении спросил Хезад.
– Твоя отборная матершина, которой ты на чём свет стоял крыл того торговца, что продал нам эту дрянную телегу.
– Вот уж не думал, что моя матершина когда-нибудь кому-нибудь поможет, – ощерив свою улыбку в тридцать два жёлтых зуба, пробасил Хезад.
Однако вскоре его лицо снова приняло удручённый вид. Радоваться крестьянам было нечему. Уже часа три они стояли на этой грязной дороге, и ни в какую не могли сдвинуть свою телегу с товарами с места.
Многие говорят, что Конорос – это райское место, мол, там во все сезоны года стоит тёплая погода, а маленькие разноцветные птички сами садятся вам на плечо и поют свои нежные песни. Но вероятнее всего, тот, кто так говорит, ни разу не был в этом месте в середине весны. В это время здесь лучше не появляться, ибо холодный северный ветер постоянно приносит на острова дождь, а вместе с ним приходят слякоть, грязь, туман и дурное настроение. Последнее особенно неприятно для тех, кто едет сюда отдохнуть от мирской жизни.
Но Хезад и Саин не катили свою телегу праздности ради – нет, они ехали на ярмарку и планировали поднять со своего предприятия весьма приличную сумму досов.
– А получилась, мягко говоря, жопа, – чуть слышно сказал бородач, когда два неудачливых купца вновь начали говорить о своих делах.
Неожиданно справа от них хрустнула ветка, а вверх поднялась спугнутая кем-то стая ворон.
Мужички со страхом посмотрели друг на друга, но
Не став терять времени даром, Хезад вскочил, в два шага подлетел к телеге и извлёк из-под холщёвого тента два ржавых топора. Крестьяне вооружились и до боли в глазах стали вглядываться в окутывающую их белёсую пелену тумана.
Томительное ожидание тянулось, казалось, бесконечно, но наконец перед ними, словно сошедший со страниц какой-то страшной книги, показался чёрный всадник. Оборванный плащ всадника развевался на ветру, а конь его угрожающе двинулся на незадачливых владельцев телеги.
Однако же, последние не испугались, и даже наоборот, издав воинственный клич, с топорами наперевес двинулись вперёд, стараясь как можно быстрее нанести свои удары. Но когда они уже подошли вплотную и замахнулись, топоры в их руках резко вспыхнули, так что купцы, от удивления вытаращив глаза, отбросили их подальше и ничтоже сумняшеся ринулись куда глаза глядят. Как и следовало ожидать, далеко они не убежали, некая сила догнала их и подняла в воздух.
Поняв, что дело грозит закончиться весьма плачевно, Хезад дрожащим голосом прокричал:
– О тёмный господин, мы простые купцы, мы не сделали никому ничего плохого, пожалуйста, не убивайте нас.
Саин был бы и рад поддержать друга, но страх замкнул его уста на огромный амбарный замок, поэтому он лишь выразительно мычал, да размахивал руками.
Конечно, едва ли Хезад верил, что слова его как-нибудь помогут делу. Поэтому он был весьма удивлен, когда невидимая сила мягко опустила их обратно на землю.
Всадник слез с лошади и лёгким движением руки скинул со своей головы капюшон, обнажив копну чёрных как смоль волос.
Одного взгляда на лицо всадника купцам хватило для того, чтобы в раболепии повалиться на землю. Они знали этого человека. Все в Денетории его знали.
Меагорн мягко улыбнулся, видя, как два промокших и дрожащих от страха мужика копают своими носами землю.
– Бросьте, друзья, поднимитесь. На дороге все мы равны, не стоит здесь применять дворцовый этикет.
Купцы поднялись, лица их озарило облегчение, но дабы вконец разрушить все страхи, оба они почти в один голос проговорили:
– Владыка Меагорн, мы просим у вас прощения за свою выходку.
– Просто мы подумали, что вы бандит, – тихо прошептал Хезад.
– Или того хуже, – поддакнул Саин.
Меагорн отвёл рукой назад свои волосы и поправил седло, которое после всех манипуляций немного сползло.
– Не за что вам извиняться, я ведь тоже принял вас за бандитов. Осторожность на дороге превыше всего.
После этих слов напряжение спало окончательно, и трое путников, дабы успокоить нервы, промочили горло несколькими глотками ржаной водки, которая всегда была в походных сумках.