Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война
Шрифт:
Наступила весна, которая решает. Наша сила удесятеряется сознанием того, что радиотелеграфные станции Москвы, Киева, Будапешта и Мюнхена обмениваются не только братскими приветствиями, но и словами деловых соглашений о совместной оборонительной борьбе. Но главную часть нашей возросшей силы мы должны у себя, на нашей территории, направить против наиболее опасного врага: против колчаковских банд. Это прекрасно сознают товарищи Поволжья. В Самарской губернии все советские организации переведены на военное положение, лучшие силы отданы для обслуживания армии, для формирования пополнений, для агитационно-просветительной работы в рядах красных войск. Партийная, советская и профессиональная организации в Сызрани единодушно откликнулись на призыв центральной власти поддержать Восточный фронт. Из лучших своих рабочих и крестьянских элементов Сызрань, сама еще не столь давно стонавшая под пятой белогвардейцев, мобилизует особый ударный полк. Заволжье становится центром внимания всей Советской России. Чтобы выполнить наш
На Урал! Таков лозунг Красной Армии и всей Советской страны!
Урал будет последним перевалом в напряженной борьбе. Победа на Урале не только даст хлеб голодной стране, хлопок текстильной промышленности, но и доставит, наконец, заслуженный отдых нашей геройской Красной Армии.
19 апреля 1919 г. Пенза.
«В пути» N 29. 11 апреля 1919 г.
Л. Троцкий. КРАСНЫЕ МОРЯКИ – НА УРАЛ!
(Речь к красным морякам в Нижнем Новгороде 12 апреля 1919 г.)
Товарищи красные моряки! Я на сегодняшнем смотру убедился в том, что стройные ряды моряков годны не только для парада, я видел, что они скованы единством революционного духа. От ваших стройных рядов веяло духом Октябрьской революции, в которой решающую роль сыграли моряки. Теперь мы наблюдаем ту же картину и в Германии, где моряки, пробивая дорогу рабочему классу, геройски гибнут, терзаемые правительством Эберта и Шейдемана. В самые трудные, тяжелые дни как русской, так и германской революции, на помощь приходят моряки. Я всегда верил и буду верить в преданность флота всемирной революции. Два года тому назад, когда я назвал флот красой и гордостью революции, вся буржуазная печать повторяла эту фразу, издеваясь и позоря флот вообще и кронштадтских моряков в частности. Но я не ошибся.
Во время наступления Корнилова на Петроград, Керенский и Церетели искали помощи у флота, спасаясь на «Авроре». Депутации моряков, которая обратилась ко мне, сидевшему тогда в Крестах, [63] за советом, стоит ли поддерживать Керенского, я ответил – «используем сначала Керенского в борьбе с Корниловым, а потом возьмемся и за него».
Так и случилось.
После среди моряков стал наблюдаться распад, разложение, что можно объяснить лишь упадком революционного духа, переутомлением, которое скоро прошло. Флот дал лучших работников на места в губернии и уезды, где они твердо стоят на страже революции. Преданность моряков революции, выдержанность, закаленность и неутомимость в революционной борьбе зависит от их воспитания вблизи изменчивой стихии под железной дисциплиной.
63
Кресты – тюрьма в Ленинграде, где между прочим сидел в 1917 г. тов. Троцкий, арестованный Временным Правительством. После июльских дней 1917 г. началась бешеная травля большевиков, сопровождавшаяся многочисленными арестами. Тов. Ленин был вынужден уйти в подполье. Тов. Троцкий, остававшийся на свободе, был арестован 23 июля. Подробн. об этом см. т. III, ч. 1-ю, отдел «В тюрьме», а также примечание 168 там же.
Когда вас прошлый год отправляли на Волгу, некоторыми высказывались сомнения в вашей боеспособности. Но я был твердо уверен, что если и были среди вас шкурники, то вы сами, став лицом к лицу с опасностью, очиститесь от этого позорного элемента. И, действительно, когда мне пришлось вас наблюдать под непосредственным огнем, я вспомнил Октябрьские дни и еще более убедился, что с такими моряками рабоче-крестьянскому правительству не страшны никакие Колчаки.
Наше положение на фронтах таково. На востоке наше положение пошатнулось. Мы имеем здесь крупные неудачи как раз в такой момент, когда на других фронтах мы одерживаем ряд грандиознейших побед. А фронтов у нас столько же, сколько и границ. Куда из Москвы ни проведете вы линию, все выйдете на фронт. И вот это кольцо по мысли империалистов должно было сжиматься все уже и уже и, наконец, задушить нас в своих железных тисках. Было время, четыре месяца тому назад, когда я и сам задумывался, победим ли мы сейчас или через 4–5, даже 10 лет. Но это время миновало. Самый страшный фронт для нас был Одесский. Французы, англичане должны были выбросить здесь шесть своих железных дивизий и через Украину, разбив нас, соединиться с Мурманом, через Астрахань – с Сибирью. Но жалко закончилась эта авантюра: разбитые союзные войска отступают, кто на Аккерман, кто на корабли, и Одесса, где царил, расстреливая рабочих, генерал Алмазов, уже стоит под красным флагом. Большую помощь в этом сыграли не только отряды моряков, среди которых есть и выделенные из Волжской флотилии, но и развитие коммунизма в рядах союзных войск. На улицах Одессы расстреляны французский коммунист и коммунистка. После взятия Одессы мы прорвались в Крым, заняв Перекопский перешеек. И, наконец, теперь мною получены телеграммы о взятии Симферополя и Евпатории. [64]
64
Занятие
Положение на Западном фронте все время было благоприятное, и мы верно и неуклонно подвигались вперед. Задержка произошла лишь под Псковом. Но и это не надолго задержит освобождение Эстляндии. Гинденбург, по известиям буржуазной прессы создавший 100 – 150 железных батальонов, не мог оказать серьезного сопротивления, и даже наши враги стали приходить к убеждению, что против большевиков нет армии. Остатки старой армии нужны им самим в Берлине против своих большевиков. Факт провозглашения Баварской Советской Республики лишний раз подтверждает бессилие Германии и Франции в борьбе против большевизма. В Польше, которую союзные империалисты пытаются сделать центром наступления на Советскую Россию, пролетариат поднимается во весь рост и, в лице варшавского совета рабочих депутатов, шлет привет Венгерской Советской Республике. Не страшен нам и Западный фронт.
На Северном фронте, после взятия Шенкурска, враг все время отступает, и западные империалисты озабочены судьбой Мурманского десанта. Отряду грозит гибель. Подкреплений нет. Финны, на которых возлагались большие надежды, восстали. «Таймс» уже пишет, что кровь англичан, гибнущих на севере, падет на английское правительство.
Северный и Западный фронты нам не страшны. На Украине – победы. На Донском, Красновском фронтах все благополучно. Остатки деникинских банд окружены железным кольцом. Мы в 30 верстах от Таганрога в тылу Ростова и Новочеркасска. Воронежская и Балашовская армии давят их с севера. Царицынская, форсировав Маныч, напирает с востока. Деникин и остатки Краснова прижаты к Каспийскому морю. В ближайшую неделю наши красные полки докончат дело на этом фронте.
Сделанный обзор показывает, что на всех этих фронтах есть важные задачи, но нет опасностей.
Вся опасность – Восточный фронт. Колчак мобилизовал все свои силы, двинул в дело все свои резервы. Он ясно понимает, что если не победит сейчас, то не победит никогда. В его армии, созданной не столько Колчаком, сколько Черновым и Авксентьевым, заманивавшими в нее крестьянство под флагом учредилки, в этом «всенародном войске», как они его величают, нет рабочих и беднейшего крестьянства. Эта армия буржуазии, созданная из богатого крестьянства Сибири, сильна материально, но слаба морально. Учредилка, этот фальшивый паспорт буржуазии, перестает уже обманывать и таких политических плутов, как Чернов и Авксентьев, бежавших от свободы Колчака и объятий учредилки в Советскую Россию. Теперь они уже поднимают восстания, как в Самарской губернии, не именем учредилки, а под лозунгом «за Советскую власть».
Тем не менее было бы преступным легкомыслием с нашей стороны закрывать глаза на грозящую опасность. Нам было бы стыдно теперь, когда революция разливается по всему миру, когда каждый месяц рождается новая Советская Республика, капитулировать перед бандами Колчака. Было бы непростительной ошибкой с нашей стороны, если бы мы только смотрели на запад и радовались завоеваниям революции там, в Баварии, Венгрии, на Украине и, не отдавая должного внимания востоку, дали бы возможность Колчаку нанести нам смертельный удар в спину. Наше мировое положение улучшается, мы становимся руководителями мирового движения, но, глядя на запад, мы не должны забывать и востока. На западе растут наши резервы, но мы не имеем права рассчитывать на их помощь сейчас. Урал в настоящий момент – это баррикада контрреволюции. Мы должны сосредоточить все силы, всю нашу мощь, чтобы в последний раз ударить на врага и лишить возможности буржуазию даже вспоминать о своей бывшей власти. Мы не должны закрывать глаза на то, что враг силен. Колчак под прикрытием учредилки месяцами формировал свои силы, пользуясь помощью Чернова, Авксентьева, Лебедева и других светил эсеровской гнили. Они, обманывая крестьян, мобилизовали их в свое «всенародное» войско для белогвардейского офицерства и узурпаторов из царских генералов.
После успехов, достигнутых на Волге прошлым годом, мы сосредоточили все свое внимание на юге, куда посылались с Восточного фронта лучшие части и переводились испытанные энергичные руководители. Все это ослабило фронт и дало возможность Колчаку одержать ряд побед. Мы потеряли Уфу, и он уже ведет наступление на Казань и Самару. Его мысль – опять перерезать Волгу, лишить нас доступа к хлебу и заставить пролетариат переносить муки голода, более горькие, чем в прошлом году. Поэтому теперь Восточный фронт приобретает первостепенное значение. Клич и лозунг настоящего момента для рабоче-крестьянского правительства должен быть – «Все на восточный фронт!». Мы должны двинуть туда не только все наши лучшие силы, но и громадные запасы продовольствия и боевого снаряжения, чтобы встать во всеоружии перед этим последним, обнаглевшим врагом.