Советские инженеры
Шрифт:
Имя Горячкина продолжает звучать весомо и убедительно и в наши дни. И не случайно Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ) авторам выдающихся работ и открытий наряду с медалями имени К. А. Тимирязева, Н. И. Вавилова, И. В. Мичурина и других присуждает и медаль имени Василия Прохоровича Горячкина.
Труды Горячкина столь богаты научными идеями, что и по сей день они служат неиссякаемым источником дальнейшего прогресса в сельскохозяйственном машиностроении.
В. РОДИОНОВ
Михаил Александрович
БОНЧ-БРУЕВИЧ
В последние годы судьба не баловала Александра Ивановича. Дела шли из рук вон плохо. Душили долги. Почти за бесценок пришлось продать
Бонч-Бруевичи любили своих мальчишек. Все в семье делалось для их воспитания и физического и духовного. В доме Александра Ивановича царили книги. Они не были пленниками полок и шкафов: их любили, им радовались, о прочитанном говорили, спорили. Соседи и знакомые знали: у Бонч-Бруевичей всегда найдешь что почитать по душе и вкусу. А вечером из их гостеприимного дома часто доносились звуки рояля.
Во дворе дома была устроена гимнастическая площадка — место игр и бесконечных упражнений ребят. Они соревновались друг перед другом в ловкости — эти занятия всегда поощрялись отцом, а то устраивали настоящие представления для своих сверстников, совсем как в городском цирке во время гастролей заезжей труппы акробатов. Заводилой во всех этих делах был Миша. Неровный характер имел мальчик: то носился он с братьями по дому и саду, сражаясь с «кабардинцами» или устраивая набеги на индейские поселения. То затихал где-нибудь в уголке с книгой в руках. Фенимора Купера и Луи Буссенара с не меньшим успехом сменяли книги по естественной истории.
Отец любил смотреть на Мишутку, когда тот читал, на его преображенное личико и не по-детски серьезные глаза. И часто вспоминался ему теперь уже далекий 1888 год, когда в снежную среду 10 февраля из спальни в орловском его доме послышался долгожданный и все же неожиданный крик младенца. Сердце захлебнулось радостью, заколотилось, хоть руками держи. «Ну, Сашенька, сына тебе бог послал», — прибежала свояченица… А теперь вон он какой вымахал. Иногда ласковый и тихий, а то задиристый и угловатый. Девятый год пошел. Недавно упросил накупить в аптеке разных химикалиев и устроил в саду на радость младшим братьям целую лабораторию — настоящую, как с гордостью называли ее сыновья. Какие только опыты там не делались! И конечно, главные — со взрывами. А физическая игрушка «чертик в бутылке», усовершенствованная Мишей на свой лад, неизменно вызывала восторг не только у детей.
В газетах и журналах стали мелькать сообщения о каких-то опытах с таинственными электрическими лучами и волнами. А потом заговорили и о телеграфе без проволоки. Миша с интересом слушал рассказы о научных новшествах, кое-какие опыты пробовал повторить сам. И вовсе не думал, что станет всерьез заниматься когда-нибудь именно этим. Много лет спустя один историк техники, раздумывая о жизненном пути уже ушедшего из жизни ученого, вдруг обратит внимание на знаменательное и неожиданное совпадение, которое как игральные кости на стол истории выбросила щедрая на выдумки судьба человеческая.
А было так. В феврале 1888 года Генрих Густав Герц, молодой профессор Высшей технической школы в Карлсруэ, своими опытами показал, что в природе существуют неизвестные дотоле и не видимые глазом электромагнитные волны. Они подобно солнечному свету летят в пространстве и переносят энергию.
Но это в будущем, и далеком. А сейчас, в 1906 году, вопрос стоит и просто, и не совсем ясно: куда Мише идти учиться дальше? Несколько лет он проучился в гимназии, а потом его отдали в реальное училище. Здесь дела пошли лучше. Не было латыни и казавшегося никому не нужным древнегреческого. А вот физика… Сколько, оказывается, интересного было скрыто в обычном учебнике Краевича. После пятого класса реального Миша поступил в коммерческое училище. Он возмужал, стал строже относиться к себе. К моменту окончания Киевского коммерческого училища в 1906 году Михаил был уже взрослым серьезным юношей, хотя сохранил веселый нрав и склонность к острому слову, ко всяческим шутливым проделкам. Приближался возраст призыва в армию. Впереди маячили безрадостные перспективы солдатской службы. Не без колебаний дома решили, что он поступит в военное училище, где по прошествии трех лет получит офицерское звание, а стало быть, и приобретет определенное положение в обществе. Уж лучше такой путь, не раз испытанный в роду Бонч-Бруевичей.
И вот Михаил — юнкер первого взвода второй роты Николаевского инженерного училища в Петербурге. Училище выпускало саперов, а в самое последнее время стало готовить и офицеров-связистов для армейских радиостанций. Этой новой профессии и решил овладеть Миша.
Мрачный и таинственный Михайловский замок, возведенный на берегу Фонтанки для царя Павла Первого… Толстые стены, гулкие коридоры, сумрачные комнаты. В нем идет своя жизнь: военный распорядок, муштра, зубрежка — тернист и труден путь в офицеры. Три года учения оказались нелегкими, хотя и много дали. Жизнь в училище дисциплинировала, прививала стойкость, готовность ко многим трудностям. А полученные технические знания составили первые кирпичики фундамента, который Михаил будет укреплять и расширять в дальнейшем.
С легкой руки уже известного в то время физика и электротехника, профессора В. К. Лебединского, учившего юнкеров физике, Михаил почувствовал вкус к научным поискам. Именно Лебединский сумел навсегда и бесповоротно увлечь Михаила в мир высокочастотных колебаний и радиоволн.
Утром 6 августа 1909 года в Георгиевском зале Михайловского замка замерли ряды молодых людей, только что получивших первый офицерский чин. Все ждут торжественного момента, когда войдет их начальник генерал-лейтенант Крюков поздравить юнкеров с окончанием училища. Офицеры-воспитатели придирчиво оглядывают своих питомцев. На левом фланге стоит худенький юноша с блестящими от волнения глазами. Над верхней губой темнеет чуть заметная полоска усов. Новенькие погоны подпоручика на его плечах.
Бонч окончил училище отлично. Это давало ему право свободного выбора места будущей службы в одной из гвардейских инженерных рот под Петербургом или в самом Царском Селе, где свита государева двора, жизнь праздная и развеселая. Но Михаил рассудил иначе, чем удивил и даже разочаровал своих товарищей: определился в 5-й Сибирский саперный батальон в далеком, забытом богом Иркутске. Там находились две роты радиобатальона под командованием подполковника Ивана Алексеевича Леонтьева, талантливого человека и настоящего кадрового офицера. Воспитанник кадетского корпуса и Электротехнической офицерской школы, знающий инженер, Леонтьев слыл энтузиастом радиотехники, одним из организаторов радиотелеграфии в русской армии. Во вторую роту его радиобатальона и определился подпоручик Бонч-Бруевич. Профессор Лебединский, прощаясь с ним, напутствовал: «Учитесь, юноша, но теряйте времени. Три года промелькнут быстро, набирайтесь опыта и знаний, а потом — в Петербург. Думаю, что вам будет вполне по зубам Электротехническая школа».