Советские космонавты

Ребров Михаил Федорович

Говорит он легко, свободно, и невольно ловишь себя на мысли, что мерит он свою жизнь не ступенями личного роста — инженер, старший инженер, заместитель ведущего конструктора, — а этапами развития космической техники: «Востоки», «Восходы», «Союзы», «Салюты»...

Но с этой техникой века он соприкоснулся не сразу. После восьмого класса поступил в техникум, получил специальность, связанную с холодной обработкой металла, начал работать на заводе. Время не успело определить его призвание: пока решал да переиначивал, пришла пора служить в армии.

Хорошо служил, добросовестно. Было трудно. Умение управлять бронированной

машиной, водить ее по бездорожью, вести стрельбу на ходу требовало упорных ежедневных тренировок. Звание — старший сержант, должность — командир танка говорят сами за себя.

Там, в Азербайджане, услышал о полете Гагарина. Сам факт, что создан корабль, который позволяет поднять человека в космос и облететь земной шар, не только поразил воображение, но и предопределил его желание стать инженером.

С тех пор прошло немало лет. Валерий закончил институт. Институт сугубо земной, но специальность получил такую, которая давала свободу выбора дальнейшего пути в более широком диапазоне: он окончил факультет электроники и счетно-решающих машин.

После института попал в конструкторское бюро Сергея Павловича Королева. Начинал рядовым инженером, часто бывал на Байконуре- в командировках по делам «фирмы». «Способный парень, дотошный, с чутьем», — говорили о нем опытные разработчики. Он участвовал в проведении испытаний на технической позиции, составлении документации, потом стал руководителем испытаний.

Но техническая позиция — это одно, а летно-космические испытания — совсем другое. Работа эта ответственнейшая. За испытателями — последнее слово. А при полете в космосе уже ошибку не исправишь. Рюмин доказал, что такая работа ему по плечу. Валерию достаточно было выхватить из потока данных несколько главных показателей, и дальше его цепкий ум выводил логику работы той или иной системы, тонко анализировал причину сбоев и быстро находил нужный вариант решения.

Подлинное «открытие» Рюмина состоялось в роли сменного руководителя полетов. Сначала пес трудные вахты у пультов Центра управления на земле, а во время рейса «Союз» — «Аполлон» — на корабле «Академик Сергей Королев».

В каждой профессии есть своя вершина, цель, к которой человек идет всю жизнь. Для инженера-разработчика, испытателя — это полет. Он — высший взлет мечты, профессиональной подготовки.

Рюмин говорит об этом без раздумий, и не просто бросает громкую фразу, а аргументирует свой вывод, свою позицию, начисто отрицая обыкновенное чувство любопытства, жажду острых ощущений. «Это нужно для нашей работы. Это как раз тот случай, когда теория и практика становятся единым сплавом. Это когда сам можешь ощутить, что ты делал так, а что не так».

Стремление полнее понять все научно-технические премудрости астрономического эксперимента, который был включен в программу исследований на орбитальных станциях «Салют», привело его в Крымскую обсерваторию к академику А. Северному. В то время в обсерватории готовилась группа будущих летчиков-космонавтов, среди них был Владимир Коваленок. Тогда-то и состоялось их знакомство.

Случилось так, что уже в первый вечер они допоздна сидели в гостинице и обсуждали дела космические. Кто «заражен» этим, кто не делит рабочий день на «от» и «до», кто дышал воздухом Байконура, Звездного и КБ, тот и других мерит той же мерой — мерой приверженности. Иные мерки среди этих людей не в чести. Эти двое понравились

друг другу. Решение госкомиссии о составе экипажа как нельзя лучше совпало с их желанием. Их назначили в один экипаж. Стартовать предстояло на «Союзе-25», продолжить работу на «Салюте-6».

Есть такая хорошая песня — «Надежда». И есть хорошие слова в этой песне: «Надежда — мой компас земной». На Байконуре ее можно услышать всюду: и в гостинице «Космонавт», и в кафе «Луна», и на стартовой позиции, когда Земля передает на борт музыку. Не раз звучала она и в безмерном просторе космоса:

Надо быть спокойным и упрямым...

Спокойным и упрямым... Человек, лишенный этих качеств, вряд ли может стать настоящим космонавтом. И дело не только в том, что еще до полета он успевает во всей полноте ощутить, как там, на орбите, ему будет нелегко, и, делая выбор, не устрашится трудностей. Но и столкнувшись с ними лицом к лицу, упрямо перешагивает через все «сюрпризы космоса».

После того как «Союз-25» был возвращен на Землю, Рюмин не отступил. Он доказывал свое право на повторный полет и добился этого. Его определили бортинженером к Владимиру Ляхову, на «Союз-32». И вот лифт снова унес экипаж на вершину ракеты. Космонавты заняли свои места в корабле. Пусковые хронометры с точностью до долей секунды выверяют расчетное время старта. Земля и борт сверяют свои часы. «Протоны» (таков позывной экипажа) готовы. Они ждут.

Надо только выучиться ждать,

Надо быть спокойным и упрямым...

Слушая их голоса, чуть искаженные динамиком, наблюдая за ними на экране телевизора, я думал о том, что каждый из них прошел свой путь до кабины корабля. Но у обоих есть сходная черта — одержимость. При всей внешней сдержанности у них всегда горят глаза. Они всегда там, где кипение жизни. Они не идут, а несутся. Всегда ли они обедают в один час или что-то на ходу перехватывают в буфете? Спят ли когда-нибудь вдоволь? Регулярно используют отпуска? Забывают ли дома о работе? Не станем утверждать. Так или иначе, а космос стал делом всей их жизни.

Сто семьдесят пять суток пробыл экипаж над планетой людей. За время этого беспримерного полета «Протоны» выполнили широкую программу научно-технических и медико-биологических исследований, испытаний новых приборов и систем космических аппаратов. Космонавты осуществили большой объем ремонтно-профилактических мероприятий по восстановлению отдельных агрегатов станции «Салют-6», выходили в открытый космос...

В апреле 1980 года Валерий ушел еще в один космический рейс. Вместе с Леонидом Поповым они вели свой «Союз-35» к «Салюту-6». 185 суток длилась их вахта в космосе.

Экипаж космического корабля 'Союз-35': Л, И, Попов (слева) и В. В. Рюмин во время предполетных занятий. 1980 г.

Когда они вернулись, я спросил Валерия Рюмина: «Трудно было?» Он ответил неопределенно: «Все уже позади». «А если бы тебе предложили подобрать экипаж для полета на Марс, кого бы взял?» «Нормальных людей, — был ответ. — Нормальные люди ради общей цели всегда могут ужиться. Главный критерий — высокая профессиональная подготовка, спокойный характер, который позволил бы без конфликтов прожить три года, и желание работать».