Советские партизаны. Мифы и реальность
Шрифт:
Как стало ясно сейчас, теория использования «маскировщиков» и «партизан» была столь же ущербной, как и теория «глубокой операции». Судите сами.
Автономность и боевые возможности мелких диверсионных групп крайне незначительны, так как прямо зависят от объема переносимого людьми на себе полезного груза, а много ли могут перенести несколько человек? О диверсантах-одиночках и говорить нечего. Использование тех и других есть нечто среднее между глупостью и отчаянием (согласно поговорке «утопающий хватается за соломинку»).
Первый — история 18-летней диверсантки Зои Космодемьянской. Какой ущерб она могла причинить врагу? Единственное «диверсионное средство» Зои — две или три бутылки с бензином,
Возникает вопрос: какой идиот придумал такие «диверсии»? Оказывается, «хорошо подготовленные профессионалы» вроде Артура Спрогиса и Хаджи-Умара Мамсурова. Они рассуждали следующим образом. Если забросить в прифронтовой тыл к немцам несколько тысяч таких девиц, и если каждая из них сожжет по одному немецкому «объекту», а заодно убьет (ранит) пару «фашистов», то действия противника будут серьезно затруднены. Сказано — сделано. В период битвы за Москву послали «на ту сторону» около трех тысяч наивных комсомольцев и комсомолок. Почти все они погибли. Относительно эффективности их действий история умалчивает. А что касается организаторов указанной «диверсии», то понятно, что с совестью у них проблем не было, в отличие от интеллекта.
Кто-то может сказать: то было время битвы за Москву, Сталин и вся партийно-советская верхушка пребывали в паническом состоянии, они требовали от своих подчиненных немедленно принять «крайние меры», «не останавливаясь ни перед чем» — только бы избежать захвата «столицы нашей Родины». Потом высшие «партайгеноссе» несколько успокоились и поумнели.
Лично я сильно в этом сомневаюсь. Рассмотрим другой пример.
В конце октября 1942 года в Сальскую степь была послана — наряду с другими — диверсионная группа № 66 «Максим» под командованием 28-летнего старшины Леонида Черняховского [2] . Она состояла из 15 человек — двенадцати парней и трех девушек. Пятерым еще не исполнилось 18 лет. Помимо стрелкового оружия (8 карабинов, 6 автоматов ППШ, пистолет ТТ), диверсанты имели при себе 40 кг тротила и три коробки спичек — поджигать бикфордов шнур.
2
Город Сальск находится в южной части Ростовской области. Он окружен степями.
В ночь на 2 ноября радистка группы приняла шифрограмму, приказывавшую «любой ценой» перекрыть железную дорогу Сальск — Котельниково — Сталинград в районе между станциями Куберле и Орловская. Но что могли сделать диверсанты на ровной как стол степной местности со своими 40 килограммами взрывчатки?! Днем они заложили несколько зарядов, а вечером, когда вдали показался поезд с немецкими войсками, разворотили взрывами рельсы.
Район действий группы «Максим».
Эшелон остановился, высадились солдаты мотострелковой роты полка «Нордланд» из дивизии СС «Викинг» и за полчаса покончили с диверсантами. У них на 15 единиц оружия, включая пистолет, было 4500 патронов — всего по 300 на ствол! Несколько парней и одна девушка остались в живых. Немцы взяли их в плен, допросили, а потом расстреляли.
Движение по линии было прервано только на четыре часа. Чем эта диверсия (и многие другие, подобные ей), принципиально отличается
Кстати говоря, никто не узнал бы об этом трагическом, но незначительном эпизоде войны, если бы не Овидий Горчаков (1925–2002) — бывший военный разведчик, ставший писателем [3] . В конце 1960-х годов он опубликовал повесть «Максим не выходит на связь», где заявил — ни много, ни мало, что группа № 66 сыграла исключительно важную роль в разгроме танковой группы генерала Германа Готта (!) Сыграла тем, что задержала ее на 4 часа, которые якобы оказались «решающими»! Что ж, как литератор, занимавшийся восхвалением «бессмертных подвигов» советских разведчиков и диверсантов, он поступил правильно. Врать — так по-крупному!
3
Советское командование ничего не знало о судьбе группы «Максим» и объявило ее «без вести пропавшей». Но под воздействием общественной кампании, поднятой Горчаковым, всех членов группы посмертно наградили орденами «Красной звезды», а на станции Орловская поставили памятник с их фамилиями.
Замаскированные партизанские базы в лесах, это конечно хорошо, но главное все же не базы, а объекты, подлежащие уничтожению. Практика показала, что до них от базы может быть несколько десятков километров, идти туда надо не одни сутки, ведь «маскировщики» и партизаны передвигались исключительно пешком. Радиосвязи у них не было, так как советская радиопромышленность не выпускала тогда портативных надежных «коротковолновок».
Если наложить все эти детали на схему «глубокой операции», то получается ерунда: зато время, пока «маскировщики» или «партизаны» доберутся до нужного объекта на вражеской территории либо собьются в отряд численностью 50—100–200 человек, быстроходные танки БТ и кавалерия уйдут далеко вперед, и диверсанты автоматически переместятся в тыл своих войск. Объект, подлежащий уничтожению, окажется уже на своей территории. Словом, чепуха на постном масле. Вот почему Тухачевский планировал использование «маскировщиков» только на начальном этапе наступательной операции — в период проведения «приграничного сражения», для уничтожения заранее намеченных конкретных объектов — для одиночных, по сути, акций [4] . После этого предусматривался перевод саперно-маскировочных взводов на переформирование.
4
С.С. Захаревич достаточно подробно рассмотрел теорию «глубокой операции» в своей книге «Сталинский бросок на юг» (Минск, 2010, с. 85–96).
Вот Сталин и упразднил кадры диверсантов и партизан — за ненадобностью. Он самонадеянно считал Красную Армию оч-ч-ч-ень сильной, способной осуществлять наступательные операции огромного масштаба. Что же касается тактики собственно партизанских действий — борьбы на своей территории с оккупационными частями противника, то подобных выкладок в советской военной теории не существовало в принципе. И.Г. Старинов в этом вопросе просто лжет.
Вот что пишет об этом B.C. Батшев:
«До начала войны правительство и командование Красной Армии не предполагало прибегать к такой форме сопротивления как партизанское движение.
Партизанская война исключалась из военных методов по двум причинам. Во-первых, уверенность в мощи Красной Армии была настолько сильна, что военные действия предполагались только на вражеской территории; во-вторых, руководство считало, что вооружение народа — слишком рискованное предприятие.
Партизанская война, ее методы и возможности не изучались в Советском Союзе ни в одной из военных академий (…). С 1928 по 1941 год в военных вузах не было, например, ни одной диссертации на тему о ведении партизанской войны в тылу врага».