Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Смоленский Борис Моисеевич

В 1939 году Б. Лапин, став сотрудником армейской газеты, участвовал в боях на Халхин-Голе.

В июле 1941 года Б. Лапин и З. Хацревин уехали на фронт в качестве корреспондентов «Красной звезды». В сентябре 1941 года они оба погибли под Киевом.

283. НЕДАЛЕКО ОТ ОРЕНБУРГА

Мы ехали в скотском вагоне В далекий и сытный Ташкент, И наши тифозные руки Сжимали холодный брезент. У края последнего леса Разобраны были пути. На склон выходили казаки, Чтоб нас, безоружных, вести. Когда нас вели на закате Казаки в багровый овраг, Мы пели, что смертью заплатит Наш Деспот, Мучитель и Враг. Когда нас потом хоронили В холодной осклизкой земле, Ни бабы по нас не вопили, Ни

девки в соседнем селе. Погасшие тучи дымили Над белой казачьей землей В тот час, когда нас хоронили На свалке, на темной, лесной. Товарищей теплились знаки На дальней багровой горе. На степь выезжали казаки, Убившие нас на заре. 1923

284. ОТЪЕЗД

Из белой ограды, задолго до дня, Я вывел гнедого коня. Железный засов на стене загремел, Полкан завопил на меня. И я оглянулся на каменный дом С тоскливым холодным стыдом. Так вот — это всё, чем я в жизни владел И вывез теперь на гнедом. Высокое дуло винтовки блестит. Сшибаются тени копыт. Луна рассыпает свой призрачный мел На темные ветви ракит. Вокруг — зацветающий шорох земли И бульканье кочек вдали. Ты помнишь ли — песни когда-то я пел О тех, что навеки ушли. И мысль, что уж мне не вернуться назад, Томит мой рассудок седой, Как давний — привычный и вяжущий — яд, Разбавленный теплой водой. 1924

285. СТЕПЬ

Я в последний раз поглядел на степь. Как туманна степь, широка! Травяных лугов голубая цепь, Под холмами лес и река! Эта жизнь, как степь — твоя и моя — Как свободна жизнь, широка! Как печальна степь — на ее края В черной мгле бегут облака. 1924

286. СЕВЕРНЫЙ ЛАНДШАФТ

Пускай лопарь уйдет от нас За выгон трех великих рек, Но будет час, но будет час — И мы придем сюда навек! Среди болотистых кустов Синеют гуси горных жил, Сюда полдневный рыболов Свои тропинки проложил. Здесь перекресток всех дорог! И не страшен ни гром, ни чох… Стремясь беспечно, как поток, В худой гранит и в красный мох… И судорожно хрустнет день, Под ветром — северная ночь, И робкий, как туман, олень По насту понесется прочь. Склонился тундровый компас, Лопарь уходит с зимних рек, Но близок час, но близок час — И мы придем сюда навек! 1924

287. РАЗГОВОР С ПОТОКОМ

Он вечно пляшет на краю Зеленого обрыва. И у ручья, где я стою, Воды взлетает грива, И галька мечется по дну, Шуршит, перебегая… В последний раз на них взгляну И выйду на луга я… И я своим рукомеслом Займусь, неосторожный, — Следить, как за твоим веслом Взлетает шум безбожный. 1924

288. ПОЛЕ БОЯ

Мертвые зарыты; Вспахана земля; Травами покрыты Жирные поля; Кое-где лопатой Вскопаны луга Да торчит измятый Кончик сапога. 1925

289. ПРЕДИСЛОВИЕ К БИОГРАФИИ

Было мне шестнадцать лет. Поглядите на меня — Я приехал в Самарканд В розовом начале дня, Я пришел в редакцию «Азиатского огня», И редактор В. Степанов Взял наборщиком меня. Было это в ноябре, В месяц пыли и ветров. В небе плыли облака — Яркой пышностью ковров. Важно плыли облака. Мой характер был суров. Я

готов был вечно жить. Я был счастлив и здоров. 1925

290. «Всё скучной вечностью грозит…»

Всё скучной вечностью грозит, Здесь скукой воздух заражен. Пойдешь назад — нога скользит. Вперед? — не лезть же на рожон. Так успокой же естество. Перед тобой стакан и сыр! Нет, хуже нету ничего, Чем жить с тобою, старый мир! 1925

291. «Прощай! Я ухожу из дома…»

Прощай! Я ухожу из дома В лесную глушь родной земли. Я снова вышел в свист заката, В туман и в грусть сырых полей. О, как мне страшно, как мне странно Босой ногой ступать в пыли, В осколках солнца, без дороги, Среди неведомых людей. Здесь, дома, я оставил скромный, Уютный мир домашних книг, Себя, диван, любовь, и деньги, И сослуживцев, и друзей — Всё то, чем я был жив и честен, Чем я был весел и велик, Упрям, уверен, неподкупен, Заносчив, ясен и силен. Меня твое хранило войско, Семейный мир, веселый сон, Гардины осеняли счастье, Как пустота сырых знамен… 1925

292. СЛАВА СОВЕТСКОМУ ВЛАДИВОСТОКУ

Прекрасней Владивостока Не видел я городов! Мартын, взлетевший высоко Над пеной белых валов, Шальной бубнеж водостока И красный блеск вымпелов, Стена плавучего дока, Кирпичный Дом моряков (Когда смолкают удары Винта в тяжелых волнах, Туда идут кочегары В потертых дождевиках), Построечные заборы, Взбежавшие на холмы. И гавани коридоры, Где жили некогда мы, Подводы с бочками рыбы, Туман портовой зари, Мешков зеленые глыбы, Картонные фонари, Платформы, верфи, ворота Таможенного поста, Инспекторы Совторгфлота У маленького моста, Уроки в штурманской школе, Баркас, ползущий за мол, И дети, в ветреном поле Играющие в футбол,— Всё то, что мы здесь увидим Лежащим у наших ног, Всё это и есть великий Советский Владивосток. Сегодня в дальние воды Направят твердый штурвал Двухтрубные пароходы «Дзержинский» и «Камчадал». Они пройдут океаном (Вокруг — морская трава), Останутся за туманом Курильские острова. Волны разрезая складки, Идут они ночи и дни, Пока не зажгутся Камчатки Мигающие огни. 1928

293. ЖУРНАЛИСТСКАЯ ЗАДУШЕВНАЯ

(На мотив «Раскинулось море широко…»)

Погиб журналист в многодневном бою От Буга в пути к Приднепровью, Послал перед смертью в газету свою Статью, обагренную кровью. Редактор суровый статью прочитал И вызвал сотрудницу Зину, Подумал, за ухом пером почесал И вымолвил мрачно: «В корзину». Наутро уборщицы вымыли пол, Чернильные пятна замыли, А очерк его на растопку пошел, И все журналиста забыли. И только лишь старый седой метранпаж Печально и тихо заметил: «Я помню, остер был его карандаш, И честно он смерть свою встретил». А жизнь по дорогам проторенным шла, Как будто ни в чем не бывало, И новый товарищ поехал туда, Где вьюга войны бушевала… 1941

АЛЕКСЕЙ ЛЕБЕДЕВ

Алексей Алексеевич Лебедев родился в 1912 году в Суздале, в семье заводского служащего. Мать — учительница.

В 1927 году Лебедевы переехали в Иваново. После окончания средней школы Алексей одно время работал подручным слесаря-водопроводчика. Мечта о море заставила его поехать на Север, поступить матросом. После трехлетнего плавания на судах Севрыбтреста и торгового флота А. Лебедев вернулся в Иваново, работал и одновременно учился в вечернем строительном техникуме. В 1933 году ушел служить на флот. Был радистом, подводником.