Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией
Шрифт:
И еще один вред, принесенный руководителями колхоза, — они продали одну лошадь на базаре Коканда за 1300 рублей, а составили акт на 900 рублей и 400 рублей присвоили себе. У Хайитмата Кырыкйигит-оглы купили одну лошадь за 860 рублей, а оприходовали в колхоз за 960 рублей. В феврале купили 4 лошади от финансового отделения и 2 оприходовали в колхоз, а остальные две скрытно продали и присвоили деньги. Вредительства Казыбая отражаются на колхозном скоте — недавно 11 коз и 2 вола бесследно исчезли. Казыбай спекулирует на продаже земель — недавно он на украденные у колхоза 3000 рублей купил у Орунбая Коканбай-оглы землю и перепродал ее.
Бригадир колхоза — Сафар Джаббаров. Это один из их подельников. В прошлом он также был одним из головорезов басмача Баба-ходжи [Бува-ходжи], отряды которого были уничтожены в 1934 году. С помощью денег и имущества он стал бригадиром колхоза. Будучи бригадиром, он по-прежнему продолжает заниматься басмачеством. Недавно, собираясь присвоить не входившие в план колхоза земли Туйгил, дочери Мавлана, он избил ее и всю покалечил.
Заваленные жалобами от жителей кишлака, районная земельная секция и районная государственная прокуратура бездействуют. Теперь мы надеемся на высшую прокуратуру и ждем наказания виновных.
На
Листок действия № 677/5787, «Правда Востока»: за срыв листка виновные подлежат к уголовной ответственности 291 .
Кулаки растаскивают колхозную собственность.
В Аштском районе (сельсовет Ашаба) колхоз им. Буденного состоит из 58 хозяйств. Председатель колхоза Казы Гоибов — первая рука известного в Фергане курбаши Рахманкула. Заведывающий хозяйством Мурадханов, сын старого домуллы, члены правления колхоза Мулла Ишмат Хидыр, Джабаров и другие — проходимцы и бывшие растратчики. Недавно с колхозной мельницы поступило 6690 кг пшеницы, председатель Гоибов и завхоз Мулла Курбан-домулла оприходовали 3700 кг, а остальные 2990 килограмм присвоили. Гоибов продал в Коканде колхозную лошадь за 1300 р., составили акт, что лошадь продана за 900 р., 400 р. прикарманил. При покупке для колхоза лошади Гоибов нажил 100 р. Из четырех лошадей, купленных у финотдела, в колхоз привез только двух. Гоибов продал 11 колхозных коз и две коровы. Выручку присвоил. Единоличников Гоибов настраивает против колхозов, он пугает, что колхоз отберет у них сады. Папки райпрокурора наполнены этими материалами, но он на них не реагирует. Требуется срочное вмешательство верховного прокурора.
290
ФГАСО РТ, ф. 152, оп. 1, д. 2. Л. 80.
291
В предваряющем тексте было сказано, что листок должен висеть на видном месте — на двери кабинета или над столом чиновника, а снят может быть только после устранения указанных в нем недостатков: «Срыв листка будет рассматриваться как зажим самокритики».
Алмас (Almass).
От редакции: Ждем ответа от прокурора не позднее 30 сентября 1934 г.
Отв. редактор (Вязовский).
По сравнению с докладом 1922 года оба документа написаны уже в другом контексте и отражают реалии следующего десятилетия — коллективизацию и борьбу различных групп за доступ к государственной власти, о чем подробнее пойдет речь в других разделах книги 292 . Здесь я хочу лишь отметить, что отсылка к басмачеству, упоминание имен Рахманкула и Бува-ходжи еще довольно долгое время оставались важными средствами обвинения и оправдания. Наравне с новыми формулами — социальное (или религиозное) происхождение, злоупотребление властью, моральная распущенность 293 — принадлежность к «рахманкуловскому движению» была частью языка конфликтов в местном обществе. Причем, как показывает сравнение узбекоязычной и русскоязычной версий приведенного выше доноса, отсылка к басмачеству была даже важнее для локального сообщества, нежели для советских чиновников неместного происхождения. Стиль доноса, описывающего головорезов, должен был произвести впечатление прежде всего на аудиторию, которая более чутко воспринимала и чувствовала противоречия между различными местными группировками.
292
См. Очерки 4 и 5.
293
Fitzpatrick Sh. Tear Off the Masks. P. 213–226.
Новая антибасмаческая волна имела место после Великой Отечественной войны. В 1947–1948 годах в Казахстан была депортирована группа ошобинцев с семьями — их обвинили в том, что они служили в отрядах басмачей 294 . Когда Сталин умер, большинство из них вернулось обратно. Тем не менее Отечественная война отодвинула тему Гражданской войны 1918–1923 годов на второй план — как часть истории. Смерть Сталина привела к сокращению использования репрессивных практик. Выросло и вступило в жизнь новое поколение, не заставшее революционных событий. Выросли дети Рахманкула, которые жили в Ошобе и ничем не выделялись среди других ее жителей, один из его сыновей погиб на фронте.
294
См. Очерк 4.
В 1950—1960-е годы принадлежность к басмачам постепенно перестала фигурировать в официальных обвинениях, разного рода личных делах и быть предметом страха и умолчания. Ссылка на причастность к «рахманкуловскому движению» перестала быть орудием в местных конфликтах. Но память об этих событиях, которую власть закрепила через репрессии в предыдущие годы, трансформировалась в элемент локального самосознания. Вот как об этом говорил один из моих собеседников:
В последующие после басмачества годы по настоящее время всех ашабинцев по привычке в Ферганской долине и Ташкентской области продолжают называть курбаши. С одной стороны, это приподнимает самосознание ашабинцев и дает возможность идентифицировать себя с каким-то сообществом. Особенно это было важно, например, мне, как ашабинцу, выросшему вне родного кишлака. Мои старшие братья всегда, если я показывал слабость, указывали на это: «Какой же ты курбаши?! Ашабинцы не плачут!» Я артековец, пионер-комсомолец, выросший на ленинско-коммунистических принципах, принимая все советское — идеологию, лозунги, цели, принципиально расходился во всем, что касается басмачества. Слово «басмач» для меня не было ругательством, а наоборот: при просмотре фильмов про басмачество я всегда был на стороне басмачей. Принадлежность к потомкам курбаши с детства прививалась старшими младшим и являлась важным элементом в воспитании «настоящего ашабинца». Большинство ашабинцев, особенно молодых, знают,
В 1973 году в Ташкенте на узбекском языке вышла книга «Коран и маузер» 295 . Ее автором был Сергей Калмыков, с рассказа которого о гибели Синицына я начал этот очерк. В книгу рассказ о комбриге не был включен, но Рахманкул оказался одним из ее героев. «Коран и маузер» — всего лишь историко-революционный роман, художественный вымысел, который автор совместил с реальными событиями. Однако книга имела большое значение для самосознания ошобинцев — те, кто сумел ее прочитать, пересказывали содержание романа односельчанам, а те, в свою очередь, передавали услышанное по цепочке. Образ Рахманкула неожиданно обрел своеобразную легальность, и на книгу Калмыкова стали ссылаться как на документальное свидетельство о прошлом Ошобы.
295
Калмиков С. уръон ва маузер. Тошкент: Ўзбекистан, 1973 (на узбекском языке).
Американский антрополог Брюс Грант в статье «Одно обычное азербайджанское село» рассматривает память об антисоветском восстании в азербайджанском городке Шеки в 1930 году. Он пишет: «Я изучаю вопрос о том, в какой мере опубликованные и архивные источники способны конкурировать между собой по силе воздействия на различные аудитории. Объединяя письменные и устные рассказы для того, чтобы воссоздать историю наиболее полно, я смог избежать тупика, в котором оказываются многие пишущие о Кавказе, где политика издавна воспринималась как нечто относящееся к прерогативам исключительно власти, история виделась летописью государственных дел, а этнография представлялась собранием диковин. Долгая жизнь восстания в Шеки показывает, насколько политика, история и культурная основа неотделимы друг от друга в тех случаях, когда некое значимое событие приобретает символическое значение» 296 .
296
Grant B. An Average Azeri Village (1930): Remembering Rebellion in Caucasus Mountains // Slavic Review. 2004. Vol. 63. № 4. P. 709.
Грант отказывается от идеи восстановить действительный ход событий и выяснить подлинные мотивы действий героев. Его больше интересует, в частности, то, что в устных историях о главном герое восстания — Молле Мустафе Шейхзаде — местные жители описывают происходившие события в качестве проявлений его сакральных качеств, унаследованных им как потомком известного мусульманского святого. Это восприятие никак не отражается в документальных источниках и добавляет к истории восстания новое, метафизическое измерение, важное с точки зрения участников данных событий и тех, кто о них вспоминает или их реконструирует. Такой подход, как считает Грант, позволит точнее учитывать местный культурный и религиозный контекст, в котором события происходили и интерпретировались, увидеть «явления, глубоко укоренившиеся в рутинной политической практике Кавказа» 297 . Эта позиция представляется мне интересной и продуктивной в том числе и при анализе различных рассказов о Рахманкуле и басмачестве.
297
Grant B. An Average Azeri Village. P. 709, 731.
Напомню, что в советской историографии сложился взгляд на басмачество как на выражение интересов «байства, местной буржуазии и реакционного духовенства», хотя в силу отсталости региона в него была вовлечена часть «трудового дехканства» 298 . В новой историографии Узбекистана оценка басмачества сместилась в сторону антиимперской и антисоветской критики. Согласно одной из здешних точек зрения, повстанческое движение начиналось с восстания 1916 года, когда попытки имперского правительства мобилизовать местное население на фронт вызвали массовое недовольство, которое переросло затем в более или менее организованное сопротивление большевизму, продолжившему колониальную политику 299 . Некоторые исследователи, впрочем, предлагают не сводить это движение к борьбе с большевиками и видят в его рядах различные региональные, этнические, политические и даже криминальные группы, которые нередко противостояли друг другу и решали свои собственные задачи 300 . Для ученых Таджикистана тема басмачества пока находится в тени, а в их оценках преобладает мнение, что это была «стихийная народная реакция на безвластие» 301 .
298
Зевелев А. И., Поляков Ю. А., Чугунов А. И. Басмачество: возникновение, сущность, крах. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1981. С. 182, 183.
299
В этой логике написаны разделы книги «Туркестан в начале XX века». См. также: Раджапов К. К. Вооруженное движение в Туркестанском крае против советского режима (1918–1924 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Ташкент, 2005.
300
См., например: Алимова Д. А. История как история, история как наука. Ташкент: Узбекистан, 2008. Т. 1. С. 60, 61.
301
Абдуллаев К. От Синьцзяня до Хорасана: Из истории среднеазиатской миграции XX века. Душанбе: Ирфон, 2009. С. 114, 115.