Советский квадрат: Сталин – Хрущев – Берия – Горбачев
Шрифт:
Из биографии Игнатьева, секретаря ЦК и, по совместительству, с 9 августа 1951 года – министра МГБ. Фактически он возглавил МГБ 11 июля, когда после ареста Абакумова получил пост представителя ЦК в Министерстве госбезопасности. После ареста генерала Власика, оставаясь министром госбезопасности, он возглавил управление охраны и стал лично ответственным за охрану Сталина.
На состоявшемся 5 марта пленуме ЦК КПСС число секретарей ЦК было уменьшено с десяти до пяти. Игнатьева, ответственного за политические репрессии пятидесятых годов, сокращение не коснулось.
Через
Его опала была недолгой. 7 июля (сразу же после ареста Берии) Хрущёв вернул Игнатьева в состав ЦК. В декабре 1953 он назначил его секретарём Башкирского обкома КПСС. В 1956 году Игнатьев стал делегатом XX съезда КПСС. Он помогал Хрущёву в подготовке доклада о культе личности Сталина, в котором Хрущёв, в насмешку над миллионами репрессированными, представил его как жертву Сталина. Затем Игнатьев был Первым секретарём Татарского обкома КПСС (1957–1960).
Хрущёв, расстрелявший Берию и выступивший на XX съезде КПСС с осуждением Сталина, спас того, кто был непосредственным исполнителем «ленинградского дела», «дела Еврейского антифашистского комитета», «дела врачей» и «грузинского дела». Не странно ли это? Чем вызвано подобное милосердие? Не признательность ли это за некогда оказанную услугу? Например, за устранение Поскрёбышева? Но тогда следует говорить о заговоре Хрущёва.
Тот, кто непосредственно был причастен к аресту ближайшего сталинского окружения – Власика, Поскрёбышева и Косынкина, пережил короткую опалу (с 5 апреля по 7 июля), наступившую благодаря Берии, и вновь вознёсся после его ареста.
Тот, кто просмотрел «заговор Берии» (по долгу службы Игнатьев обязан был его обнаружить, ведь это был «коллективный заговор», по которому приговорили к расстрелу ещё пару десятков полковников и генералов, в том числе Гоглидзе, первого заместителя Игнатьева), наказан не был.
Три из четырёх министров госбезопасности, здравствующих ко дню смерти Сталина – Берия, Меркулов, Абакумов (расстрелян 19 декабря 1954 года), – были убиты Хрущёвым, убиравшим свидетелей. А Игнатьева, ответственного за самые кровавые послевоенные процессы, Хрущёв пощадил!
Такое отношение к Игнатьеву, с июля 1951 главному исполнителю репрессивных замыслов Сталина, не пострадавшему ни после смерти Сталина, ни после расстрела Берии, ни после смещения в 1957 году Маленкова, Молотова, Булганина и Кагановича, свидетельствует о личном покровительстве Хрущёва. Новый партийный вождь убирал тех, кто мог бы свидетельствовать против него самого. А Игнатьева он сохранил и – вот парадокс – представил сталинской жертвой.
Заговора Берии не было. Эта версия подброшена Хрущёвым.
С другой стороны, те, кто долгие годы работал рядом со Сталиным, арестованы за три-четыре месяца до его смерти. Это наталкивает на подозрение о существовании заговора. Но его не было! Ни при участии
Если бы заговор был, то главного «исполнителя» – Игнатьева, как нежелательного свидетеля, ликвидировали бы. Хрущёв, как известно, был крут на расправу. Предать друга ему ничего не стоило. Не задумываясь, он отправил на пенсию маршала Жукова, который помог ему в 1957 году сохранить власть. Закрытые суды и смертные приговоры в хрущёвскую эпоху были не редкость. Об этом пишет генерал Судоплатов, вышедший из тюрьмы лишь через четыре года после отстранения Хрущёва.
Хрущёв, расправившийся с верхушкой сталинского Политбюро (старика Ворошилова пощадил как икону, – как-никак с Лениным был знаком, а Микояна пожалел – по той же причине, плюс за изворотливость), Игнатьева не только не уничтожил, хотя эта участь постигла большинство следователей и руководителей аппарата МГБ, а повысил в должности. Завидная признательность. Только за что? За устранение Поскрёбышева? За послушное поведение в ночь на 1 марта и в последующие дни, позволившее Хрущёву возглавить партию? В подчинении Игнатьева были войска МГБ, и он легко мог всех арестовать и сам уурпировать власть. Амбиций не хватило. За их отсутствие – высокая должность.
Охрана, обнаружив лежащего на полу Сталина, стала звонить Игнатьеву. Затем они позвонили Маленкову. Ни тот ни другой врачей не вызвали. Хрущёв и Булганин приехали первыми, покрутились и уехали. Сталин по-прежнему оставался без медицинской помощи. Винить в этом Берию? – Несерьёзно. Сталинское окружение настолько привыкло к необходимости согласования каждого шага, что в первые часы попросту растерялось. А если предположить, что Хрущёв и Маленков не вызвали врачей преднамеренно, то впору говорить о заговоре Хрущёва. Но только не Берии.
Возвращаемся к личности Игнатьева. В органы госбезопасности он пришёл «со стороны». С 1935 года Игнатьев был на партийной работе. Его карьерные перемещения происходили под наблюдением Маленкова.
С 1935 года он работал в Москве, в промышленном отделе ЦК ВКП(б), а с 1937 года он последовательно был 1-м секретарем Бурят-Монгольского и Башкирского обкомов ВКП(б). С 1946 – замначальника Управления ВКП(б) по проверке парторганов, с 1947 года – 2-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии. С 1949 года – секретарь Среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченный ЦК по Узбекистану. 1950–1952 – заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских организаций ЦК ВКП(б).
Тем, кто утверждают, что Игнатьев был человеком Берии, не повезло. Как видно из биографии Игнатьева, они нигде не пересекались. А вот с Маленковым, бывшим начальником управления кадров ЦК ВКП(б), а позже секретарём ЦК по кадрам (1939–1946), он встречался неоднократно. Все репрессии против партийных работников по линии ЦК проходили через Управление ВКП(б) по проверке парторганов, то есть через Маленкова, который в 1946 году передал свои полномочия Игнатьеву.
Он умер в 1983 году, получив к семидесятилетию очередную правительственную награду, пережив Хрущёва, своего благодетеля, на двенадцать лет. Мемуаров он не оставил. Ему было что утаивать.