Советский полпред сообщает…
Шрифт:
Когда Фланден вернулся в зал, где заседал кабинет министров, там изучали телеграмму, только что полученную от Франсуа-Понсе из Берлина. Утром Нейрат сообщил послам стран, подписавших Локарнский договор, о том, что Германия его расторгла. Покончив с телеграммой и выслушав рассказ Фландена о беседе с Иденом, Сарро предложил составить заявление для печати. Десять минут спустя Фланден вышел к журналистам и ровным, спокойным голосом прочитал:
– Мы изучаем текст представленного германским правительством меморандума о расторжении Локарнского договора. Мы считаем необходимым войти в контакт с другими государствами, подписавшими его, для совместной
Огласив заявление, Фланден вернулся к своим коллегам.
– Я настаиваю, – говорил Поль-Бонкур, – на немедленных военных действиях, всю ответственность за которые Франция взяла бы на себя.
В этот момент вошел секретарь и положил перед Сарро текст только что произнесенной речи Гитлера в рейхстаге. Быстро пробежав его глазами, Сарро озадаченно произнес:
– Господа, Гитлер обещает подписать с Францией и Бельгией пакт о ненападении на двадцать пять лет и вновь войти в Лигу наций!
– В обмен на срыв Локарно и Рейнскую область. Знаем мы эти обещания, – заметил Поль-Бонкур.
– Дальше тут из области риторики, – продолжал Сарро. – Он утверждает, что усиление левых и вероятное создание Народного фронта во Франции – угроза Европе, что он спасает ее в целом и Францию в частности от коммунизма. Он говорит, что у Германии нет территориальных претензий в Европе и она никогда не нарушит мир…
– Нужны переговоры, – сказал Фланден.
– Но я не намерен вести их перед лицом свершившихся фактов и под угрозой. Я немедленно выступлю по радио и заявлю, что мы не собираемся оставлять Страсбург под дулами немецких пушек! Общественное мнение, народ Франции требуют действий!
– Господин премьер-министр, – примирительно сказал Фланден, – не стоит только слишком накалять страсти. А пресса успокоит общественность.
Он кивнул на вечерние выпуски газет, которые принесли минуту назад.
– Вот, посмотрите, – Фланден брал со стола газету за газетой и показывал всем первополосные заголовки. – «Ами дюпепль»: «Мы не будем драться за Москву», «Шок»: «Москва хочет войны!», «Энтрансижан»: «Смириться с свершившимся фактом».
Поль-Бонкур взял из рук Фландена «Энтрансижан»:
– Тут есть и разъяснение – «смириться с свершившимся фактом, чтобы развязать Германии руки для действий на востоке». Это возмутительно!
– И все же мы правильно сделали, – заявил генерал Морэн, – что не пошли на риск войны и уничтожения нашей армии превосходящими силами противника.
В это же самое время в Берлине Гитлер, довольно потирая руки, говорил своему военному министру генералу Бломбергу:
– Все ваши армейские выкладки и подсчеты ничего не стоят по сравнению с политическим чутьем. Я знал, что французы не будут сопротивляться, а англичане не пошевелят и пальцем. Нам даже не пришлось выдавать солдатам боеприпасы!
Генерал Бломберг испытывал чувство облегчения, словно после рискованного прыжка через пропасть. Пять дней назад по настоянию фюрера он подписал приказ о реализации «операции Шулунг» – неожиданном и одновременном вводе в Рейнскую зону немецких войск. Подписал скрепя сердце, ибо знал, что армия очень слаба. На авиацию рассчитывать не приходилось – единственным типом самолета, способным брать бомбы, был тихоходный «Юнкерс-52». Если бы Франция ответила военными мерами… Шахт опасался экономических репрессий со стороны Запада. Но Гитлер, видимо, располагавший
В конце концов в Рейнскую зону направили пять пехотных полков. Солдат погрузили в вагоны, сказали им, что они едут на маневры, и не выдали ни одного патрона. Командиры в пути вскрыли врученные им пакеты и лишь тогда узнали, куда их послали. Составы остановили на правом берегу Рейна. Только три батальона переправились через мост на левый берег, им приказали немедленно отходить, если у границы появится хоть одна французская рота. Этого не случилось. Выждав, немцы ввели в зону около тридцати тысяч солдат.
…Вечером в перерыве заседания правительства Фланден пригласил к себе Потемкина.
– Ни речь Гитлера, ни меморандум, врученный сегодня утром Нейратом послам, – сказал министр, – не произвели на мое правительство того впечатления, на которое они рассчитаны. Во всяком случае, внешнеполитическая линия Франции нисколько не меняется. Наше отношение к франко-советскому пакту остается прежним.
– Само собой разумеется, – заметил Потемкин. – Малейшее колебание в этом вопросе было бы истолковано Германией и международным общественным мнением как проявление слабости Франции и нанесло бы непоправимый ущерб ее престижу. Я уверен: если бы не было франко-советского пакта, Германия нашла бы другой предлог для ввода своих войск в Рейнскую область. Твердость – вот единственное средство предотвратить новые осложнения. СССР всегда был сторонником твердого соблюдения международных обязательств и никогда не уклонялся от выполнения договоров. Франция может быть уверена, что, требуя противодействия грубому произволу Германии, она встретит полную поддержку со стороны СССР.
– Мы, – сказал Фланден, – решили пока воздержаться от мер военного порядка. Мы надеемся на Лигу наций и на конференцию локарнских государств, которая соберется не позднее понедельника – вторника в Париже.
…Ни одна страна, кроме СССР, не осудит Берлин в Совете Лиги наций. Совет лишь ограничится констатацией факта нарушения Германией международных договоров. То же самое произойдет на совещании стран, заключивших Локарно.
Две недели спустя Потемкин напишет в Москву о преступной «нерешительности и робости Франции», в числе причин которых назовет следующую:
Столкнувшись с примиренческой позицией Англии, Франция опасается проявлять такую настойчивость и твердость, которые могли бы привести к ее разрыву со своим могущественнейшим партнером. К этому надо добавить, что в среде ее союзников и друзей обнаруживаются те же колебания и страх перед возможностью войны с Германией.
В планы Гитлера об установлении «нового порядка» в Европе не вписывались победы партий Народного фронта на выборах 1936 года – в феврале в Испании и в мае во Франции. Победа Народного фронта во Франции преградила путь к власти фашизму. Боясь «распространения большевизма», реакция выдвинула вперед свой авангард – фашистские режимы. При молчаливом согласии «западных демократий» Берлин и Рим помогли испанским правым во главе с Франко подготовить мятеж в республиканской Испании, что было ударом и по Народному фронту во Франции. 18 июля в эфире прозвучал условный сигнал к началу франкистского мятежа: «Над всей Испанией безоблачное небо».