Советский полпред сообщает…
Шрифт:
…Майский представил членам миссии советских атташе по военным, воздушным и морским делам и пригласил всех к столу. Справа от себя как старшему по рангу и по возрасту Майский предложил сесть адмиралу Дрэксу. За кофе он спросил его:
– Скажите, адмирал, когда вы отправляетесь в Москву?
– Это окончательно еще не решено, но в ближайшие дни.
– Вы, конечно, летите? Время не терпит: атмосфера в Европе накалена.
– О нет! Нас в обеих делегациях вместе с обслуживающим персоналом около сорока человек, большой багаж… На аэроплане лететь неудобно! – неторопливо ответил высокий худощавый адмирал.
– Если самолет не подходит, – спросил Майский, – может
– Нет, – с кислой миной ответил Дрэкс, – и крейсер не годится. Если бы мы отправились на крейсере, то должны бы были выселить два десятка его офицеров из кают и занять их места. Зачем доставлять людям неудобства? Нет, нет, мы не пойдем на крейсере.
– Но в таком случае вы, может быть, возьмете один из ваших быстроходных коммерческих пароходов? Ведь вам надо возможно скорее быть в Москве!
Дрэкс, явно желая поскорее закончить этот разговор, ответил:
– Право, ничего не могу вам сказать. Организацией транспорта занимается министерство внешней торговли – все в его руках. Не знаю, как получится…
Они отплывут 5 августа на старом товаро-пассажирском пакетботе «Сити оф Эксетер». В перерывах между игрой в пинг-понг и обедами, на которых повара-индийцы поразят их экзотическими блюдами, они будут изучать инструкции правительств. Лондон предпишет своей миссии:
Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах. Поэтому следует стремиться свести военное соглашение к самым общим формулировкам – что-нибудь вроде согласованного заявления о политике.
Они будут плыть вдоль берегов Германии, когда 7 августа Астахов телеграфирует в Москву:
Иностранные журналисты сообщают различные сенсационные детали, которые свидетельствуют о близости германской мобилизации с целью захвата Данцига и бывшей «германской» Польши. Впрочем, вряд ли придется удивляться, если немцы начнут форсировать развязку на этом участке.
Они будут входить в Финский залив, когда 9 августа Астахов передаст:
Напряжение здесь возросло. Это чувствуется и в прессе, и в беседах с дипломатами. Положение сравнивают с прошлогодним предмюнхенским периодом. Немцы открыто распространяют слухи о предстоящей расправе над Польшей в течение нескольких дней и уверяют, что Англия не вмешается.
Лишь 10 августа они прибудут в Ленинград, а на следующий день поездом – в Москву. Глава советской делегации на переговорах нарком обороны СССР маршал Ворошилов устроит в их честь обед в особняке НКИД на Спиридоновке. На этот обед ненадолго прибудет Сталин. Он спросит Думенка:
– Сколько дивизий Франция выставит против Германии в случае мобилизации?
– Около сотни, – ответит Думенк.
– А сколько дивизий пошлет Англия? – обратится Сталин к Дрэксу.
Тот, подумав, ответит:
– Две и еще две позднее.
– Ах две и еще две позднее, – повторит Сталин и при этом так взглянет на Дрэкса, что адмирал подумает: лучше бы ему, Дрэксу, вообще не отплывать из Лондона на этом проклятом пакетботе.
12 августа начнутся переговоры. Советская делегация предъявит свои официальные полномочия на их ведение и подписание военной конвенции. Французская миссия предъявит полномочия лишь на ведение переговоров. Английская миссия не предъявит никаких полномочий,
Западные делегации, в отличие от советской, не смогут представить никакого военного плана на случай агрессии. Они будут не в состоянии ответить на вопрос: как вооруженные силы СССР смогут войти в соприкосновение с немецкими войсками в случае нападения Германии на Францию или Польшу? Для проформы они запросят Варшаву о возможности прохода советских войск через территорию Польши. Варшава ответит отказом.
15 августа они запросят в Лондоне и Париже новые инструкции.
В тот же день, выполняя поручение Риббентропа, Шуленбург посетит наркома иностранных дел и от имени своего правительства заявит: между Германией и СССР нет никаких противоречий, а для скорейшего урегулирования отношений Риббентроп готов приехать в Москву при условии, что он будет принят Сталиным. Москва уклонится от ответа.
Все это через несколько часов по разведывательным каналам дойдет до Рузвельта. И тогда из Вашингтона в Москву срочно пойдет секретная директива президента новому американскому послу Лоуренсу Штейнгардту встретиться с советским наркомом. (Больше года, со времени отъезда Джозефа Дэвиса, в Москве был временный поверенный: Вашингтон опасался, что даже назначение посла вызовет домыслы в США о намерении Рузвельта активно вмешаться в европейские дела.)
Штейнгардт, всего четыре дня назад вручивший верительные грамоты Калинину, по поручению Рузвельта совершенно конфиденциально повторит наркому то, что президент сказал полтора месяца назад полпреду К.А. Уманскому: необходимость создать некий «демократический фронт». Естественно, нарком будет осведомлен о беседе Рузвельта с Уманским и несколько удивится – чем вызван повторный демарш Рузвельта и что он конкретно предлагает? Почему он не окажет давление на Лондон и Париж? Ведь Америка с ее весом в силах заставить Чемберлена и Даладье пойти на соглашение с СССР. Ее невмешательство в московские переговоры руководители Англии и Франции могут считать одобрением своей политики проволочек и поощрения агрессора против СССР.
Нарком и посол рассмотрят весь комплекс советско-американских отношений. Это будет поиск точек соприкосновения, путей сотрудничества в грядущей войне. «У русских есть основания для недовольства, – подумает Штейнгардт после беседы. – Сохраняет силу, хотя и вопреки воле Рузвельта, закон о нейтралитете, поощряющий Германию к агрессии. Госдепартамент подготовил меморандум, в котором цели Москвы явно извращены. Джо Кеннеди в Лондоне и Билл Буллит в Париже проводят резко антисоветскую линию. Это еще больше осложняет переговоры в Москве, для успеха которых Америка и пальцем не пошевелила. Так или иначе, сейчас наша политика способствует развязыванию войны. Президент, правда, осторожно и постепенно вводит Америку в бурные события Старого Света, и русские, похоже, ценят это. Но не слишком ли медленно он действует?»
Беседа наркома с американским послом состоится 16 августа. В этот день английская и французская делегации так и не получат новых инструкций из своих столиц. Они не поступят ни 17, ни 18, ни 19, ни 20, ни 21 августа. Переговоры зайдут в тупик. Миссии Дрэкса и Думенка покинут Москву.
Черчилль запишет в своем дневнике:
Мюнхен и многое другое убедило Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигавшаяся буря готова вот-вот разразиться. Россия должна позаботиться о себе.