Советский рассказ. Том первый
Шрифт:
А на окраинах догорала война. Советские войска вступили в Мурманск, Екатеринодар. На границе с Финляндией устанавливались государственные столбы; в солнечные дни весело работалось саперам, и светло-желтая пыль цветущих берез летела над их головами и опускалась в воду.
Повсюду на равнинах, на брустверах забытых окопов цвели простенькие цветы — одуванчики и кашка, и все поднимались и поднимались несметные травы южных степей, шли к морям широкие воды равнинных рек. На Туркестанском фронте в темную ночь Анненков уводил в Синьцзян сотни своих лейб-атаманцев. Седьмого мая на берегу Черного моря, в районе Сочи, сдались остатки армии Деникина;
Жаворонки пели над крестьянскими полями, и все дальше на север летели белые лебеди. В садах зеленели живые изгороди боярышника, а там наконец тронулись в рост и хвойные леса.
1938
НУРМУРАД САРЫХАНОВ
КНИГА [71]
По заданию института литературы я собирал старые книги. Судьба забросила меня в глубь Кара-Кумов, в скотоводческий аул, расположенный в небольшой впадине среди песков.
71
Книга. — Печатается по изд.: «В семье великой». Рассказы советских писателей в 2-х томах, т. 1. М., «Художественная литература», 1972.
Жители аула, как водится, поинтересовались: откуда и зачем прибыл гость? Я сообщил о цели своего приезда. Председатель колхоза, у которого я остановился, сказал мне, что у его соседа, Вельмурат-ага, есть именно такая книга, какая мне нужна.
— Это редкая вещь! — сказал председатель. — Вельмурат-ага бережет ее как зеницу ока. Он не раз говорил, что такая книга должна храниться только в золотом сундуке…
Я отправился к владельцу книги. Он оказался дома. Это был пожилой мужчина с красивой бородой, закрывающей всю грудь.
Он посмотрел на меня испытующим, зорким взглядом, взглядом степного охотника, но обошелся довольно приветливо.
— Садись, добрый юноша, поближе к очагу, — ласково сказал он и сразу же стал задавать вопросы: — Откуда пожаловал ко мне?
Я ответил.
— А из каких мест родом? Где живет твое племя? Чем занимаешься?
Коротко рассказав свою биографию, я добавил, что послан одним столичным учреждением на поиски древних книг.
— Очень хорошо, юноша! — Старик погладил огромную бороду и опять стал внимательно разглядывать меня. Потом повернулся к жене и приказал: — Подай книгу!
Старуха молча подошла к ковровому чувалу, висевшему на решетчатой стене кибитки, и бережно достала оттуда большую книгу, завернутую в расписной шелковый платок. Она подала ее мужу торжественно, как святыню. Старик еще раз испытующе посмотрел на меня.
— Если ты правильно назвал свою специальность, — сказал он, — то сразу поймешь, какая это вещь.
Толстая и тяжелая книга была переплетена в полинявший ситец со следами пунцовых цветов. Каждая страница содержала около двадцати строк ровной вишнево-красной арабской вязи. Текст оказался разборчивый — переписчик, видимо, отлично знал свое ремесло. Буквы были уложены, как зерно к зерну. Книга, очевидно, усердно читалась — края листов обтрепаны, на полях темнели следы пальцев.
Я быстро перелистал рукопись, кое-что успел бегло прочитать. Это было как раз то, из-за чего люди моей профессии не спят ночей, кочуют
— Теперь ты веришь, юноша, что книга эта должна действительно храниться в золотом сундуке? — И он нараспев прочел мне стихотворение, видимо, одно из самых любимых. — Каково, а? — в возбуждении воскликнул он. — Чем больше читаешь, тем сильнее захватывает и опьяняет.
Все это было превосходно, но как все-таки завладеть рукописью? Было ясно, что старик не продаст ее, тем более что книгу любит и его жена, и большинство жителей аула.
И я, сделав вид, что не очень заинтересован книгой, перевел разговор на другие темы. Я спросил старика: верно ли, будто их аул собирается откочевать на Амударью, чтобы перейти там на земледелие? Старик ответил и опять стал восторгаться книгой. Он гордился тем, что владеет таким сокровищем и, конечно, не думает даже когда-нибудь расстаться с ним.
Я ушел, решив посоветоваться с председателем колхоза относительно возможных способов приобретения книги.
— Как подойти к этому человеку? — спросил я председателя. — Старик, по-моему, не только не продаст рукопись, но даже не позволит переписать ее.
— Если тебе так необходима эта книга, сам ищи способ, как достать ее. Тут ничем не поможешь.
Вечером я снова наведался к Вельмурат-ага. Он опять встретил меня ласково.
— Я уж знаю: кто увидит эту вещь, тот не скоро расстанется со мной. Не ты первый, не ты последний.
Старик подал мне книгу.
— Читай, коли есть охота.
Надо было хотя бы намекнуть на цель моих посещений.
— Вельмурат-ага! — нерешительно начал я.
— Что?
— Давно у вас эта книга?
— Сорок лет.
— Сорок лет?
— Да, сынок.
— Теперь понятно, почему вы помните некоторые стихи наизусть!
— Не только некоторые, — поправил хозяин, — я помню всю книгу до единого слова. Могу, не глядя, прочитать по порядку все песни, какие есть в книге. Смысл этих песен запечатлен в моем сердце.
— Замечательно! — воскликнул я. — Значит, теперь сама рукопись вам не так уж нужна?
Старик вскинул на меня быстрый и острый взгляд.
Я смутился и, стараясь дышать спокойно, сказал:
— Просите что хотите, но продайте мне эту книгу!
Старик мгновенно преобразился: глаза у него странно расширились, лицо стало напряженным и бледным. Жена его вздрогнула.
Быстро вырвав из моих рук книгу, старик подал ее жене.
— Немедленно убери на место! — строго сказал он. И, опять подняв на меня глаза, тихо заговорил: — Добрый юноша, разве мы с женой не говорили тебе, что книга эта не выйдет из наших рук? Еще раз, как гостю, от души скажу, не проси книгу. Если бы я даже и согласился отдать ее тебе, все равно жена бы не отдала. А если бы и отдала жена, аул не отдал бы ни за какие блага. Даже во время голода, когда в доме сухой лепешки не было, нам ни на минуту не приходило в голову продать книгу. Кроме того, ты ведь не знаешь, как она досталась нам.