Советский Союз в локальных войнах и конфликтах
Шрифт:
Главное, что стало ясно после сообщений Пеньковского, – советская ракетная программа развивается совсем не так успешно, как предполагали на Западе: у Хрущева межконтинентальных ракет – наперечет. Зная это, Кеннеди повел себя в ходе Карибского кризиса уверенно и жестко.
Об исключительной важности сведений от Пеньковского, имевшего в вербовочных кругах кличку «Чикади», свидетельствует тот факт, что директор ЦРУ Дж. Маккоун периодически информировал президента США Дж. Кеннеди о сообщениях суперагента.
Хрущев еще не знал о предательстве Пеньковского, но интуитивно почувствовал – лучшим ответом Вашингтону будет размещение советских ракет «под носом» у американцев. Даже оперативно-тактические ракеты, установленные на Кубе, от которой до американского
Имелся и благовидный предлог для подобного шага. В феврале 1962 г. Н. Хрущев обвинил США и их союзников в нежелании ликвидировать иностранные военные базы, в том числе вокруг Советского Союза. Советского лидера особенно раздражали американские базы, размещенные на территории соседней Турции. «Если можно американцам, то почему нельзя нам» – такая мысль, видимо, не раз приходила ему перед принятием решения.
Размещение ракет на Кубе позволяло раз и навсегда решить проблему обеспечения обороноспособности молодого кубинского государства. С. Хрущев, сын бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС, вспоминал: «По мнению отца, установка ракет имела определенное стратегическое значение, но основной целью операции являлась защита кубинской революции» [135] .
По версии С.А. Микояна, основанной на рассказах его отца, тогдашнего первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, а также на личных воспоминаниях, решение Хрущева окончательно вызрело в конце апреля – начале мая 1962 г. [136] . Именно в этот период состоялся доклад Н. Хрущеву министра обороны Р.Я. Малиновского, который перечислил негативные последствия развертывания американских ракет на территории Турции в непосредственной близости от правительственной дачи в Крыму. По утверждению министра обороны, американские ракеты «Юпитер», размещенные в Турции, «могли достичь Москвы за 10 минут», в то время как нашим межконтинентальным ракетам нужно было 25 минут, чтобы достичь американской территории.
135
С.Н. Хрущев. Никита Хрущев… С.180.
136
S. Mikoyan. «The Crisis of Misperceptions: One more Retrospective Appraisal of the Missile Crisis». In J. A. Nathan, ed., The Cuban Missile Crisis Revisited. N.Y.: St. Martin's Press, 1992.
В начале мая 1962 г. в Москву был вызван советник посольства СССР на Кубе А.И. Алексеев. Сразу по прибытии он был принят Хрущевым, от которого узнал о своем назначении послом на Кубу. Его предшественник С.М. Кудрявцев вызвал недовольство в Москве неумением достичь нужного уровня доверительности в общении с кубинским руководством. Акция такого масштаба, как размещение ядерных ракет на Кубе, требовала особых отношений с Гаваной.
Алексееву Хрущевым было сказано буквально следующее: «Ваше назначение связано с тем, что мы приняли решение разместить на Кубе ракеты с ядерными боеголовками. Только это может оградить Кубу от прямого американского вторжения» [137] .
137
«Международная жизнь». 1992. № 7. С. 54.
Все, что волновало Хрущева в тот момент, – не начнут ли американцы ядерную войну. Вероятность такого исхода существовала.
Единственным из членов Политбюро, кто открыто подверг сомнению целесообразность столь рискованного и дорогостоящего плана, стал А.И. Микоян. С. Хрущев вспоминал: «В тот период члены Президиума ЦК в основном полагались на отца, ему принадлежало решающее слово при принятии решений… Внешней политикой занимался отец сам. На сей раз только Микоян поделился своими сомнениями» [138] .
138
С.Н. Хрущев. Никита Хрущев… С. 177.
В частной беседе с Алексеевым против размещения советских ракет на Кубе высказался и тогдашний министр иностранных дел А.А. Громыко, хорошо разбиравшийся в менталитете американцев. Он не сомневался в самой жесткой реакции Вашингтона, но публично выражать свое несогласие так и не стал.
К этому времени идея фикс поглотила Хрущева целиком. В первой половине мая 1962 г. Алексеев был вновь приглашен в Кремль. В беседе приняли участие Н.С. Хрущев, А.И. Микоян, Ф.Р. Козлов, Ш.Р. Рашидов, министр обороны Р.Я. Малиновский, министр иностранных дел А.А. Громыко, командующий Ракетными войсками стратегического назначения С.С. Бирюзов. Алексееву был поставлен ключевой вопрос: как отреагирует Фидель на предложение установить на Кубе советские ракеты? Осторожные сомнения, высказанные по этому вопросу Алексеевым, поддержки не нашли: Хрущев был весь во власти своего замысла, настроен только на успех.
«Обращало на себя внимание, – писал в своих воспоминаниях А. Громыко, – то, что Хрущев свои мысли высказал мне, а затем и на заседании Президиума без признаков какого-либо колебания. Из этого я сделал вывод, что по крайней мере с военным руководством страны он этот вопрос согласовал заранее. По тому, как держался на заседании министр обороны СССР маршал Р.Я. Малиновский, чувствовалось, что он поддерживает предложение Хрущева безоговорочно» [139] .
139
На краю пропасти… С. 38.
« Окончательное решение о размещении советских ракет средней дальности (РСД) с ядерными боевыми зарядами на территории Республики Куба было принято 24 мая 1962 г. на расширенном заседании Совета обороны СССР. После этого была сформирована делегация для проведения с руководством Гаваны соответствующих переговоров.
Требовалось согласие кубинского руководства.
«Если это нужно для социализма…»
31 мая 1962 г. на Кубу прилетела представительная советская делегация. В ее состав вошли: первый секретарь ЦК Узбекистана Ш. Рашидов, главком Ракетных войск стратегического назначения Маршал Советского Союза С. Бирюзов, генерал-лейтенант авиации С. Ушаков, генерал-майор П. Агеев и ряд других ответственных лиц. Глава делегации Ш. Рашидов должен был сообщить Ф. Кастро о кремлевских планах.
Советское предложение вначале вызвало у Ф. Кастро недоумение и даже замешательство, однако затем, выслушав аргументы Рашидова, «комманданте» Фидель согласился с советским проектом: «Если это нужно для укрепления социалистического лагеря…»
Вопрос о размещении ракет был увязан с предложением о предоставлении Кубе дополнительной военной помощи. Окончательный положительный ответ кубинской стороной был дан на следующий день.
Тридцать лет спустя Ф. Кастро прокомментировал экстравагантное предложение Москвы следующим образом: «В свете фактов, которые мы знаем сегодня о реальном международном соотношении сил, ясно видно: то было необходимостью, и я не критикую Хрущева, честно говорю, не критикую за то, что он хотел реально улучшить соотношение сил.
Мне это кажется законным, абсолютно легальным, если говорить в терминах международного права; абсолютно морально желать улучшения соотношения сил между социалистическим лагерем и Соединенными Штатами. Если реально у них было 50 или 60 ракет, несомненно, что размещение тех 42 ракет значительно улучшало положение: почти удваивало эффективность имеющихся средств…»
Однако затем Кастро добавил: «Ясно, что для защиты Кубы не было необходимости привозить ракеты, поскольку можно было бы заключить военный пакт и Советский Союз мог бы заявить, что агрессия против Кубы означала бы агрессию против СССР.