Советско-финская война
Шрифт:
Русские рассчитывали подавить сопротивление финнов путем одновременного опустошения страны и расчленения Финляндии пополам в самой узкой ее части; при этом авиация должна была деморализовать гражданское население и нарушить работу государственных учреждений.
Маршал Маннергейм и его генералы безошибочно распознали в этом тактику блицкрига, заимствованную у нацистов. Русские не шли ни на какие ухищрения; их действия не вызывали удивления, за исключением, пожалуй, варварских способов бомбардировки. Сумей находящиеся в тылу выстоять под убийственными воздушными налетами, и тогда, возможно, друзья Финляндии за границей, устав
Коммунизм призван отстаивать интересы маленького человека, рабочих и беднейших слоев населения, но большинство бомб падали как раз на те районы городов и деревень, где жили такие люди. Их скромные жилища были построены из дерева, а стены заполнялись опилками для защиты от холода. При бомбардировке зажигательными бомбами эти дома вспыхивали, как свечки, и отремонтировать их уже было невозможно. Если рабочие когда-то и тешили себя мечтами о «прелестях» коммунизма, их мечты исчезли как дым вместе с их домами и пожитками.
Маннергейм оказался прав в своих оценках побочных результатов таких бомбардировок. Они вызвали не только массовые протесты по всему миру, предложения помощи Запада и последовавшее исключение Советского Союза из Лиги Наций, но и разочарование набирающих силу во многих странах мира социалистов и коммунистов, искренне веривших в любовь Советов к рабочим и крестьянам. Вместе с тем бомбардировки гражданских объектов отнюдь не способствовали повышению морального духа войск противника на фронте, не перестающих задаваться вопросом: где же хваленая советская авиация? Почему самолеты не прикрывают их во время атак? Где боеприпасы, питание, хлеб?
Солдатам и населению СССР не сообщали о бомбардировке гражданских объектов. В одном из январских номеров «Правды» даже говорилось, что ни один из гражданских объектов не пострадал. Но в отсутствие фотографий разрушенных городов и западных газет для сравнения с печатающимися сообщениями, как могло население Советского Союза распознать разницу?
Бессмысленные бомбардировки продолжались день за днём, и финны вскоре стали с ненавистью относиться к прогнозам погоды, сообщающим о «хорошей погоде и ясном небе», ибо это означало вой сирен, необходимость бежать в бомбоубежище, где стены буквально сотрясались от разрывов бомб вокруг. Это всегда означало гибель и увечья знакомых им людей; в небольшой стране «чужих» бед не бывает.
Спасения от бомб и обстрелов практически не существовало ни для кого, исключением стали лишь совсем маленькие дети, которых собрали и, повесив им на шеи жетоны с именами, отправили в Швецию. Многие из них не вернутся в Финляндию после войны, поскольку у них не останется родителей. Приемные родители в Швеции воспитают их, как своих собственных детей.
Поезда на маршруте Виипури-Хельсинки, везущие женщин и детей на запад, стали излюбленной целью для бомбардировок и обстрелов русских. Стоило появиться в небе советскому самолету, поезд останавливался, а люди бежали в лес или прятались за огромными валунами. От Хельсинки до Тампере и на всем пути до Оулу бомбардировки поездов стали обычным делом. Убийство мирных граждан не давало очевидных военных преимуществ, хотя вывод из строя поездов и железнодорожных станций нарушал поток военных поставок, идущих из Швеции.
Олимпийский
В Соединенных Штатах не было сомнений по поводу отношения к Финляндии, но вскоре стало очевидным, что слова, моральная поддержка и подарки не в состоянии изменить положения.
Нападение России на Финляндию стало для американцев полной неожиданностью; они пытались разобраться, как наилучшим образом помочь финнам. Первым шагом стал призыв президента Франклина Д. Рузвельта, отправленный им Лоренсу А. Стейнхарту, послу в Москве, и Артуру Шонфельду, посланнику в Хельсинки. Оба послания гласили:
«Происходящие в ходе возникших в последние годы в разных частях земного шара конфликтов безжалостные бомбардировки с воздуха гражданского населения в незащищенных местах проживания, в результате которых погибли и получили увечья тысячи беззащитных мужчин, женщин и детей, наполнили болью сердца всех цивилизованных людей и глубоко потрясли все прогрессивное человечество… В этой связи я адресую свой призыв советскому правительству [правительству Финляндии в послании, направленном в Хельсинки], точно так же как я уже обращался к правительствам участвующих в конфликтах стран публично подтвердить свою решимость не прибегать при любом развитии событий и ни при каких условиях к бомбардировкам с воздуха гражданского населения или незащищенных городов».
Это на редкость вежливое послание мало чем могло утешить прячущихся в бомбоубежищах финнов. Оно просто давало им понять, что президент Рузвельт не принимает ничью сторону и что Соединенные Штаты выступают против бомбардировок гражданского населения где угодно. Всем и так было прекрасно известно, что Америка против зла.
Джозеф П. Кеннеди, посол США в Великобритании, сообщал президенту Рузвельту, что вступление США в войну в Европе окажется неоправданным. «Если кто-то выступает в пользу нашего вступления в войну, то общественность Соединенных Штатов должна потребовать обоснованного ответа на вопрос: „Зачем?“ Он также говорил, что „боевой дух“ американского народа с его „нежеланием мириться с несправедливостью“ может втянуть нас в войну, но добавлял, что „это не наша война“.
Более примечательны шаги, предпринятые государственным секретарем США Корделлом Хеллом, который обратился с призывом к американским производителям самолетов не продавать свою продукцию державе, использующей их для уничтожения гражданского населения. Для Советского Союза было обычным делом закупать у Соединенных Штатов два-три звена произведенных по последнему слову техники и наиболее дорогих военных самолетов. По всей вероятности, их использовали для изучения и экспериментальных целей, внедряя последние достижения для производства собственных машин.