Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне
Шрифт:
Тесное взаимодействие сухопутных войск с флотом при обороне военно-морских баз с суши предусматривалось всеми предвоенными важнейшими документами, регламентировавшими боевую деятельность Советских Вооруженных Сил. Однако основная направленность предвоенных взглядов на перенос военных действий с началом войны на территорию противника, естественно, отодвигала на второй план организационные вопросы взаимодействия сухопутных войск с флотом при обороне. Проведенные в 1940-1941 гг. совместные учения приморских округов и Черноморского флота, [104] а также специальные учения по противовоздушной и противодесантной обороне баз показали недостаточную подготовленность их обороны с воздуха и суши. Но результаты этих учений не стимулировали в достаточной мере разработку конкретных мероприятий, обеспечивавших своевременную организацию взаимодействия сухопутных войск и флота при обороне военно-морских баз. Начавшаяся война показала, что в составе наших баз, за
При организации взаимодействия в любых масштабах с особенной определенностью сказывалась необходимость взаимозависимости действий флота, сухопутных войск и авиации. Соблюдение этого требования оказывалось нужным не только тогда, когда флоту, сухопутным войскам и авиации приходилось совместно выполнять ту или иную ударную задачу, как, например, высадку десанта или артиллерийскую поддержку, но и при выполнении задач, связанных с обеспечивающими мероприятиями. Так, в результате наступления, предпринятого в начале сентября, противник, вышедший на побережье между Аджалыкскими лиманами, получал возможность обстреливать Одессу, ее порт и корабли при входе-выходе из порта. Естественно, это усложнило артиллерийскую поддержку кораблями и затруднило движение транспортов, обеспечивавших подвоз войскам подкреплений и необходимых видов снабжения. Контрударом сил обороны 22 сентября 1941 г. район побережья между Аджалыкскими лиманами был очищен от врага.
Нарушение целесообразной взаимозависимости действий сил по каким бы то ни было причинам обычно приводило к неуспеху. С особенной ясностью это подтвердил опыт высадок тактических десантов осенью 1941 г. на побережье Невской губы и в январе 1942 г. в Крыму. Все они не достигли цели вследствие либо неудачного развития наступления сухопутных войск на приморском фланге, либо из-за несвоевременного его начала. [105]
Опыт обороны военно-морских баз, подтвердив необходимость единства командования всеми совместно действующими силами, выявил целесообразность организации оборонительных районов, возглавлявшихся командованием того рода сил, который в данном случае являлся основой обороны. Так, например, командование Одесским и Севастопольским оборонительными районами, где основу обороны составляли силы Военно-Морского Флота, осуществлялось флотскими командирами, тогда как во главе созданного в середине августа 1942 г. Новороссийского оборонительного района стоял командующий 47-й армией генерал-майор Г. П. Котов, а его заместителем по морской части являлся командующий Азовской флотилией контр-адмирал С. Г. Горшков.
Важность активности действий сил обороны, направленных на срыв намерений противника, улучшение и восстановление своих позиций, убедительно подтверждается опытом обороны Ханко, Одессы и Севастополя. Овладение силами военно-морской базы Ханко рядом островов на фланге шхер-ной позиции увеличило глубину системы ее обороны на этом направлении. В результате активизации сил Одесского оборонительного района в двадцатых числах сентября 1941 г. противник, по сути дела, потерял уверенность в успехе и начал готовиться к зимней кампании под Одессой. Действия сил Севастопольского оборонительного района после Керченско-Феодосийской операции вынудили противника свернуть свою активность с января по май 1942 г. Как показывает опыт обороны этих баз, действенным средством снижения темпов наступательных усилий противника являлись морские десанты как оперативного, так и тактического масштаба.
Устойчивость обороны военно-морских баз с суши всегда находилась в прямой зависимости от глубины и плотности системы инженерного оборудования их сухопутного фронта, насыщенности последнего огневыми средствами и минными заграждениями. Опыт обороны каждой из военно-морских баз «е только подтвердил, но и дал все основания для развития этого положения. Цифры, характеризующие глубину системы обороны Мурманска, Таллина, Одессы и Севастополя, уже приводились. Для обороны Новороссийска были созданы передовой рубеж (по левому берегу р. Кубань) в 40-50 км от города, основной рубеж - в 25-30 км и тыловой рубеж - в 10-15 км от города. Для обороны Туапсе - внешний рубеж в 20 км от базы, внутренний - в 5 км. Кроме того, в ходе боев за эти базы были созданы рубежи непосредственной обороны на
В связи с быстрым изменением обстановки эта глубина была вполне оправданной, так как инженерное оборудование сухопутных фронтов обороны военно-морских баз велось уже во время войны в условиях ограниченных средств и времени.
Вместе с тем нельзя не отметить, что даже корпусная артиллерия противника, ее говоря об артиллерии армейского и фронтового командования, располагала пушками и гаубицами большой мощности. Так, пушки и гаубицы корпусной артиллерии имели дальность стрельбы 15-20 км, а пушки и гаубицы артиллерии армейского командования - порядка 23-30 км. Как известно, под Севастополем противник использовал не только 190-мм пушки, но и гаубицы и мортиры 305-, 350- и 420-мм калибра, а также два специальных 600-мм орудия и 800-мм пушку «Дора» {100}. Эта пушка, предназначавшаяся для борьбы с долговременными фортификационными сооружениями линии Мажино, фактически имела калибр 813 мм, весила 1488 т (общий вес установки) и при начальной скорости 700 м/сек обладала дальностью стрельбы 25 км, хотя по проектному заданию она должна была стрелять на 40 км. Пушка имела бронебойный снаряд весом 6800 кг (вес взрывчатой начинки в нем - 4%) и фугасный весом около 4000кг (вес взрывчатого вещества - 14%). Для транспортировки «Доры» использовалось несколько железнодорожных установок. Доставка орудия и установка его на огневой позиции в районе Дуванкоя была вызвана неудачами двух первых штурмов Севастополя.
Однако боевое использование «Доры» не принесло ожидаемого эффекта. Тщательное изучение немцами результатов стрельбы из этой пушки заставило их прийти к выводу, что эффективность стрельбы из нее была по меньшей мере сомнительной: удалось зафиксировать лишь одно удачное попадание, якобы вызвавшее взрыв склада боеприпасов, находившегося на расстоянии 27 км. Следы падений большинства 813-мм снарядов показывали, что последние проникали в грунт на глубину 12 м {101}. Как признают сами немцы, все сверхтяжелые орудия имели больше пропагандистское, нежели боевое значение {102}. [107]
Оборонительные сооружения могли быть серьезно повреждены только при прямом попадании в них, вероятность чего была очень мала.
Опыт обороны военно-морских баз, в особенности опыт обороны Севастополя и Одессы, как и опыт обороны Ленинграда, позволяет утверждать, что искусно созданная даже средствами полевой фортификации и инженерными заграждениями система инженерного оборудования сухопутного фронта базы, а также целесообразно организованная огневая система и высокие моральные качества личного состава позволяют рассчитывать на длительную устойчивость ее обороны против превосходящих сил врага. Подтверждением этому могут служить следующие цифры: при подготовке к третьему штурму Севастополя противник сбросил на его защитников и систему оборонительных рубежей около 45 тыс. авиабомб весом 100, 250 и 1000 кг и выпустил до 126 тыс. артиллерийских снарядов крупных калибров. На избранном направлении главного удара он выпустил до 1,5 т металла на каждый квадратный метр площади участка {103}. Естественно, что такое огневое воздействие не могло оказаться безрезультатным. На оборонительных рубежах за это время было разрушено много дотов и дзотов {104}, но все же для дальнейшего преодоления глубины обороны противнику понадобилось 25 дней {105}.
При стрельбе из орудий ствольной и реактивной артиллерии окончательный вывод из строя дотов и дзотов был возможен при прямом попадании в цель относительно ограниченных размеров. Вероятность же такого попадания оказывалась незначительной. Поэтому возникла необходимость длительного огневого воздействия орудиями тех калибров, попадания одиночных снарядов которых обеспечивали вывод из строя того или иного сооружения полевой фортификации.
Опыт обороны Одессы и, главным образом, Севастополя показал, что использование против сооружений долговременной фортификации тяжелых и сверхмощных орудий относительно малоэффективно и недостаточно целесообразно в тех случаях, когда наступающий может использовать в соответствующих масштабах свою бомбардировочную авиацию, и в частности пикирующие бомбардировщики. Следует заметить, что устойчивость бронебетонных оборонительных сооружений долговременной фортификации под огнем мощных орудий лишний раз подтвердилась при операции американцев против Шербура и Бреста в 1944 г.
Боевой опыт обороны военно-морских баз с суши свидетельствовал [108] о необходимости значительного увеличения глубины каждого из оборонительных, заблаговременно подготовленных рубежей и их системы в целом. Это позволяло в наибольшей мере увеличивать устойчивость оборонительной системы и вместе с тем обеспечивать возможность использования в интересах обороны своей авиации, а также корабельной ствольной артиллерии. Конечно, увеличение глубины сухопутного фронта обороны военно-морской базы имело свои пределы. Эти пределы определялись дальностью тактического использования оружия.