Советское военное чудо 1941-1943. Возрождение Красной Армии

Гланц Дэвид

Требования Сталина, чтобы Красная Армия упорно держалась за непригодные для обороны позиции, и его вмешательство в принятие стратегических решений возлагают на него прямую ответственность за катастрофы под Уманью, Киевом, Вязьмой и все прочие, случившееся в 1941 году. [104] Его влияние лишало Ставку инициативы и ограничивало ее стратегические горизонты, вынуждая составлять планы не загодя, а реагируя на единственный императив — восстановление стабильности фронта. В то же время упорство Сталина и его настойчивость в создании резервов, скудное выделение их на нужды фронтов в конечном итоге стратегически усилили Красную Армию. В результате ее упорное сопротивление в битвах за Ленинград, Москву и Ростов и та энергия, самопожертвование и решимость, которую войска проявили в ходе последующей зимней кампании, тоже отразили железную волю Сталина. Невзирая на стратегические просчеты Сталина, в декабре 1941 года сильно потрепанная Красная Армия сражалась с яростью и отчаянием, зеркально отражавшими решимость и безжалостность ее вождя.

104

Это утверждение носит сильно идеологизированный характер и основано

как на «послезнании», так и на мифах советской политической, публицистики 1960-х годов. Хрущев впрямую возложил вину за Киевскую катастрофу 1941 года на Сталина — однако документы, ставшие доступными в последнее время, однозначно свидетельствуют, что запрет на оставление Киева исходил от начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова. Этот запрет давался при отсутствии данных о выдвижении 1-й танковой группы Клей-ста на Кременчугский плацдарм и в расчете на то, что мощный удар Брянского фронта А. И. Еременко во фланг и тыл 2-й танковой группе заставит Гудериана прекратить свое наступление. Таким образом, ответственность за катастрофу в первую очередь лежит не на Сталине и даже не на Шапошникове, а на армейской разведке и лично на А. И. Еременко, клятвенно обещавшем Сталину «разгромить подлеца Гудериана». Дальнейшие рассуждения о том, что успехи Красной армии были связаны с повысившимся (аккурат на переломе войны!) вниманием Сталина к мнению своих генералов, отражают лишь послевоенное стремление этих генералов приписать себе больше заслуг в победах и откреститься от вины за поражения. В" реальности же можно говорить лишь о том, что Сталин поставил Генштаб под свой жесткий контроль только с весны 1942 года, после болезни Б. М. Шапошникова — и вновь передоверил ему полноту управления войсками, когда уверился, что на смену старому маршалу пришли новые опытные руководители. Харьковская и Керченская катастрофы пришлись именно на тот момент, когда Генеральный штаб остался без начальника — Сталин надеялся на выздоровление Шапошникова и не решался назначить на его место другого человека. (Прим. ред.)

Ошибочные суждения Сталина внесли свой вклад и в катастрофические поражения Красной Армии в мае 1942 года под Харьковом и в Крыму, и в каскад поражений, испытанных ею на пути к Сталинграду летом и ранней осенью 1942 года:

«Главной причиной неудачи летней кампании 1942 года было ошибочное решение Верховного Главнокомандования „добавить" к стратегической оборонительной операции многочисленные отдельные наступательные операции на всех фронтах. Это распыление сил и преждевременное расходование стратегических резервов определенно обрекло план Сталина на провал». [105]

105

Н. Павленко, «На первом этапе войны» // «Коммунист», № 9 (июнь 1988), 92.

Осенью 1942 года под Сталинградом Сталин повторил свой положительный вклад в боевую отдачу войск, внесенный в предыдущем году — но только потому, что начал внимать советам своих наиболее доверенных военных советников, таких, как Жуков, Василевский, Антонов и Воронов. После этого Сталин продолжал следовать рекомендациям своих советников до самого конца 1942 года и весь 1943 год, хотя и сохраняя жесткий контроль над всеми своими политическими и военными подчиненными. Как и на более раннем этапе войны, он, когда считал необходимым, принимал суровые дисциплинарные меры к тем, кого подозревал в нелояльности — и при этом зачастую путал боевые неудачи или явную непригодность к должности со стороны полевых командиров с прямой изменой. [106]

106

См. например: ((Archives Document the Torture of Marshal Meretskom, JPRS-UMA 88-019 (19 August 1988), 21, со ссылкой на статью в «Литературной газете» за 20 апреля 1989 года, стр. 13.

Чтобы гарантировать надежность своих командиров, Сталин использовал созданную им в начале войны для поддержания благонадежности армии и дисциплины в ней обременительную систему комиссаров, а также часто сопровождал свои руководящие указания прямым запугиванием. Хотя в конце 1942 года Сталин и отменил институт военных комиссаров, вплоть до конца войны он продолжал требовать, чтобы на высших командных уровнях приказы командующих утверждали члены Военного совета (в действительности те же комиссары). [107] На более низких уровнях командования для присмотра за надежностью командиров использовались замполиты. Сталин прибегал к расследованию, произвольным арестам и даже казни тех командующих и других старших офицеров, которые не смогли или не сумели выполнить его приказы. [108]

107

Из этого пассажа можно понять, что приказ командира армии или фронта не был действительным без визы члена Военного совета. В действительности же, чтобы оспорить приказ, требовалось несогласие двух человек — члена Военного совета и начальника штаба. Таким образом, должность ЧВС служила в том числе для обеспечения коллегиальности управления. (Прим. ред.)

108

Случаи репрессий против командующих армиями и фронтами имели место только во время катастрофических поражений лета 1941 года. К репрессиям в отношении командиров более низкого уровня (от дивизии и ниже) Ставка касательства не имела и иметь не могла — это была прерогатива руководства более низких ступеней. Единственное исключение составляют действия Л. 3. Мехли-са в Крыму зимой и весной 1942 года в качестве представителя Ставки. (Прим. ред.)

Сталин и в самом деле привел Красную Армию к победе — но в конечном счете его безжалостная решимость обусловила и ее громадные людские потери.

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ

В стратегическом плане наиболее серьезный вызов, с которым столкнулись Ставка и Красная Армия в первые 30 месяцев войны,

заключался в необходимости организовать и проводить эффективные стратегические оборонительные операции с целью затормозить, остановить и в конечном итоге отбросить вспять войска вермахта в ходе операций «Барбаросса», «Блау» и «Цитадель» в летние месяцы 1941, 1942 и 1943 годов. Вдобавок к планированию и координации этих операций Ставке приходилось организовывать строительство стратегических оборонительных рубежей на подступах к таким ключевым пунктам, как Киев, Ленинград, Москва, а позже Сталинград и Курск. Она формировала и выставляла в поле стратегические резервы, планировала и координировала контрудары и контрнаступления с целью возвращения Красной Армии стратегической инициативы. Причем в первые два года войны ей приходилось вести эти оборонительные действия на огромных расстояниях, противостоя кажущимся неудержимыми войскам вермахта, после катастрофических потерь территории, промышленных предприятий, сельскохозяйственных угодий, живой силы и боевой техники.

В 1941 году Красная Армия вела оборонительные бои в ходе осуществляемой немцами операции «Барбаросса» на фронте протяженностью более 2500 километров, простирающемся от Баренцева до Черного моря и на глубину 50-950 километров — от западных границ Советского Союза до подступов к Мурманску, Ленинграду и Ростову. Наиболее интенсивные из этих действий происходили в полосе между Балтийским и Черным морями почти в 1200 километров шириной. Красная Армия начала обороняться, имея в действующих фронтах и армиях 20 механизированных корпусов и 103 дивизии, еще 5 механизированных корпусов и 42 дивизий находились в ее собственных резервах (РГК). В этих войсках имелось более 17 000 танков. За пять с лишним месяцев оборонительных боев Ставка выделила в качестве подкреплений обороняющимся войскам 291 дивизию и 94 отдельных бригады. С учетом потерь численность обороняющихся войск на 1 декабря 1941 года увеличилась до 274 дивизий в действующих фронтах и армиях и до 57 — в резерве, называемом теперь РВГК.

Прежде чем остановить в начале декабря 1941 года, казалось бы, неудержимую немецкую военную машину, Ставка организовала и скоординировала, пусть зачастую и очень плохо, от одной до трех отдельных, особых и идущих последовательно стратегических оборонительных операций, перемежающихся с локальными контратаками, контрударами или контрнаступлениями на каждом из трех главных стратегических направлений, проходящих через коренные земли Советского Союза. На этом огромном пространстве Красная Армия провела в 1941 году 11 отдельных стратегических оборонительных операций, продлившихся от 20 до 100 дней на фронте шириной в 300-1100 километров и на глубину от 50 до 600 километров (см. таблицу 3.1). [109]

109

Самую недавнюю советскую дискуссию, в ходе которой выявлялись стратегические оборонительные операции времен войны, см.: В. В. Гуркин и М. И. Головнин, «К вопросу о стратегических операциях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» // ВИЖ, № 10 (октябрь 1985), 10-23; В. С. Шломин, «К вопросу о стратегических операциях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» // ВИЖ, № 4 (апрель 1986), 49-52; А. И. Михалев и В. И. Кудряшов, «К вопросу о стратегических операциях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» // ВИЖ, № 5 (май 1986), 48-51; X. М. Джелаухов и Б. Н. Петров, «К вопросу о стратегических операциях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» // ВИЖ, № 7 (июль 1986), 46^18; П. Т. Куницкий, «О выборе направления главного удара в кампаниях и стратегических операциях» // ВИЖ, № 7 (июль 1986), 29-40 и «Итоги дискуссии о стратегических операциях Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» // ВИЖ, № 10 (октябрь 1987), 8-24.

В 1942 году Красная Армия осуществляла стратегическую оборону в ходе немецкой операции «Блау» на глубину от 150 до почти 800 километров и на фронте шириной от 600 до 2100 километров, простирающемся от Воронежской области через Сталинград до Кавказских гор. Начала она обороняться, имея в своем распоряжении 11 танковых корпусов, 111 дивизий и 62 танковые бригады в действующих фронтах, 38 дивизий в резерве ВГК, атакже примерно 5000 танков. В ходе длившейся почти пять месяцев обороны Ставка передала действующим фронтам в качестве подкреплений 11 танковых и механизированных корпусов, два кавалерийских корпуса, 72 стрелковые дивизии и 38 танковых бригад. С учетом потерь численность обороняющихся войск в действующих фронтах на 1 декабря 1942 года увеличилась до девяти танковых, трех механизированных и шести кавалерийских корпусов, 203 стрелковых дивизий и 60 танковых бригад, а также четырех танковых и двух механизированных корпусов, восьми стрелковых дивизий и одной танковой бригады в резерве ВГК. [110]

110

В этих цифрах истребительные дивизии, три отдельные истребительные бригады и укрепленные районы принимаются за эквивалентные стрелковым дивизиям.

Прежде чем остановить в середине ноября 1942 года наступление вермахта, Ставка вела как позиционные, так и маневренные оборонительные бои — сначала на Воронежском и Сталинградском стратегических направлениях, а позднее еще и на Кавказском направлении, в то же время находясь в обороне или осуществляя местные контратаки либо полномасштабные контрудары на всем остальном советско-германском фронте. Стратегическая оборона Ставки включала в себя три отдельные оборонительные операции длительностью от 50 до 125 дней, проведенные на фронтах шириной от 250 до 1000 километров от 150 до 800 километров в глубину (см. таблицу 3.2).

В отличие от 1941 и 1942 годов, в 1943 году Ставка только дважды требовала от Красной Армии вести оборонительные операции — сперва в феврале-марте, когда ее вынудило к этому контрнаступление вермахта, а второй раз в июле, когда эта оборонительная операция внесла существенный вклад в достижение общих наступательных целей Ставки. Первую из этих стратегических оборонительных операций Ставка провела в феврале-марте 1943 года на фронте в 500 километров шириной и от 50 до 210 километров глубиной в районе Донбасса, Харькова, Севска и Курска областях для сохранения приобретений, достигнутых Красной Армией в ходе зимнего наступления 1942/43 года от скоординированного контрнаступления вермахта. Вторую она провела в июле на фронте в 550 километров шириной и от 10 до 35 километров глубиной в районе Курска в качестве преднамеренной стратегической обороны, предназначенной сдержать мощь ожидаемого наступления немцев перед тем, как начать собственное общее стратегическое наступление.