Советсткие ученые. Очерки и воспоминания
Шрифт:
Есть особая примета человеческой неувядаемости. Интересуется ли имярек молодежью, волнуют ли его их проблемы? Если на это «нет времени», можно не сомневаться, что человек остановился в развитии, все, точка. И другая примета: как к тебе самому относится молодежь?
Колмогорова никогда не приходилось упрашивать выступить на студенческом диспуте, встретиться со школьниками на вечере. По сути дела, он всегда в окружении молодых. И снова тут взаимное обогащение. Его очень любят, к мнению всегда прислушиваются. Свою роль играет не только авторитет всемирно известного ученого, но и простота, внимание, духовная
Прослеживая творчество академика А. Н. Колмогорова, убеждаешься в том огромном значении, какое математическая наука играет сегодня во всех областях знания. Математические методы глубоко проникают во все клеточки нашей жизни. С давних времен человека волнует вопрос о возможности проверить алгеброй гармонию. Раньше это вызывало лишь сомнения. Но какое признание получили изящные математические исследования колмогоровской школы в ритмике русской и советской поэзии!
Мы привыкли думать, что математик — это тот, кто считает. Но не всегда себе ясно представляем, как интересны и неожиданны бывают результаты иных подсчетов и расчетов. Вот, например, некоторые расчеты Колмогорова:
«…автоматы все еще проигрывают человеку в шахматы. Чтобы просчитать все возможные варианты на пятнадцать ходов вперед, пришлось бы уставить машинами несколько планет нашей системы. А шахматисты разыгрывают самые длинные и запутанные партии, сидя за простым турнирным столом–без всякой посторонней помощи.
…что общего между ученым–математиком, решающим сложную задачу, и лыжником–слаломистом во время трудного, запутанного спуска с горы?»
Несколько неожиданный вопрос, не правда ли?
Однако оно есть, общее. И у того и у другого в эти минуты стремительно работает мысль, количество перерабатываемой информации в обоих случаях примерно одинаково.
Или взять споры об искусственном интеллекте. Может ли машина успешно заниматься творческой деятельностью и создавать шедевры в музыке, например, или поэзии? Позиция Колмогорова тут предельно четка: прежде всего не следует бояться думающих машин. Страх перед ними давно пора заменить восхищением способностями человека, который не так давно радовался открытию простых арифметических закономерностей. Но, включившись в полемический спор, Колмогоров, называющий себя «отчаянным кибернетиком», не хочет отстаивать крайние точки зрения, горячность в научном споре — плохой союзник.
Поэтому, рассуждая вслух, он и роняет фразу: прежде чем ожидать от электронного творца литературного произведения, равного по силе «Войне и миру», следовало бы, видимо, запрограммировать всю историю развития человеческого общества и культуры.
Здесь могу сделать только один вывод, и читатели, должно быть, с ним согласятся: думаю, что юмор, пусть и сдержанный, тоже в определенной степени характеризует любого человека. Даже «отчаянных кибернетиков».
…Мужчина помогал мальчику снять пальто. Мы поздоровались. И за минуту, предоставившуюся нам, познакомились и разговорились.
Оказалось, это «обыкновенный» папа привел показать Колмогорову своего необыкновенного сына, уже успевшего поразить школу своими математическими способностями, да и не только математическими: ему по возрасту в начальных классах положено перебиваться, а он на три года в освоении программы вперед выскочил. Но
Кстати, вспомним: первую научную работу по математике Колмогоров опубликовал… в пять лет. Правда, это была всего–навсего известная алгебраическая закономерность, «опубликованная» в семейном журнале. Но ведь мальчик сам ее подметил, без посторонней помощи!
Кто знает, может быть, к нему сейчас привели «математика номер один» двадцать первого века, Колмогорова будущего?!
— Ну как тебя зовут? — спросил Колмогоров, наклонившись к мальчишке. Но не снисходительно, а как равный равного, хотя и обратился к нему на «ты».
—Антон, — тихо, но без тени смущения ответил он.
—Что ж, очень приятно, — Колмогоров подал руку «коллеге», но потом, все–таки не удержавшись, погладил его по–детски остриженную голову.
К нашему великому сожалению, время, отведенное на аудиенцию, кончилось.
Мешать специалистам мы не имели никакого права…
Из писЬма А. Н. Колмогорова шестнадцатилетнему школЪнику Андрею Фетисову: «Дорогой мой тезка (меня тоже зовут Андреем)!
Современная молодежь часто утрирует свое стремление к самостоятельности. Поэтому мне нравится Ваша вера в то, что в старшем поколении может найтись Учитель, которому можно было бы «открыть душу» и который может научить «искусству жить». Старшему при таких отношениях легче зваться не Учителем, а старшим другом. Такие отношения дружбы, где старший в какой–то мере играет роль наставника, обучающего не только, скажем, математике, но и просто жизни, не редки… Найти «друга–наставника» — большое счастье для молодого человека.
Так как вы спрашиваете, как это было со мной, отвечаю, что серьезному, ответственному отношению к жизни, поискам большого, увлекательного дела, нужного людям, меня научила прежде всего воспитывавшая меня, как сына, тетка Вера Яковлевна Колмогорова. Математика в качестве специальности, которой можно посвятить жизнь, пришла позже…»
Николай СЕМЕНОВ, академик АН СССР
Годы, которых не забыть [33]
33
Из. кн.: Пути в незнаемое. М.: Советский писатель, 1960.
НЕМНОГО ИСТОРИИ
Я окончил физико–математический факультет Петроградского университета еще в царское время и потому имею непосредственное представление о положении русской науки, особенно физики, до революции.
Ни одного научно–исследовательского института в России не было. В Академии наук существовали очень маленькие, плохо оборудованные лаборатории. В основном научная работа сосредоточивалась на кафедрах высших школ, где, впрочем, как правило, условия для научной работы были крайне скверными. Я хочу рассказать о положении в физике — в той области науки, в которой я тогда работал.