Совокупность М.
Шрифт:
– Что-то с трудом представляю себе, что ты, уважаемый сенатор, намерен предпринять? – удивленно усмехнулся один из возлежавших.
– А то, что предпринимать ничего и не нужно. Моя идея в общем-то проста. Посеяв в умах плебса и рабов нужную нам идею, мы, тем самым, столкнем лоб в лоб ортодоксальную веру иудеев, которые за свои свитки погубят и мать родную и новую веру, полностью противоречащую их догмам. Последующая грызня и свара, называйте как хотите начавшийся процесс, отвлечет внимание и тех, и других от наших, сугубо меркантильных задач. Им станет не до них. Это и есть искомый результат. Все уже за нас сделано. Есть ожидание, есть твердая вера в пришествие их Избавителя, есть благодатная почва
– Ты хочешь сказать, что мы сможем подсунуть им самого Мессию? – с усмешкой склонил голову Маний Аквилий.
– Вот именно, подсунуть, предварительно обработав этого «мессию» для правильной реализации поставленных задач, – хитро сощурился на возлежащего рядом тучного претора Юлий Сестий.
– Ну, что ж, дело за малым, – всего лишь осуществить вашу идею, – с легкой иронией, подытожил Корнелий Марций.
– У меня есть некоторые практические наработки, – не обращая внимания на скепсис не перестающего жевать Корнелия ответил Юлий Сестий. – Один из моих клиентов служит у меня управляющим в поместье. Он из бывших рабов. А потому знает их жизнь досконально. С ним можно провести соответствующую работу. Одновременно с этим будем проводить предварительную работу в Иудее, особенно в Вифлееме, Назарете и некоторых других, периферийных местечках. Там мы и внедрим с соответствующими инструкциями нашего агента.
– Мне не совсем понятно, что ты имеешь в виду, досточтимый Юлий, под твоими словами «соответствующую работу»?
– Всего лишь, любезный Маний, необходимое количество подготовленных рабов, которые будут сеять, распространять слухи в этих местах о появлении со дня на день Мессии.
– А какая гарантия, что этот Мессия будет усердствовать в исполнении вашей цели?
– Хм, на этот счет предусмотрены очень действенные меры. Если мой человек в кратчайший срок добьётся поставленной перед ним цели, то я предоставлю его потомству гарантийное поручительство на вольноотпущенную манципацию. За это они готовы душу Баалу продать вместе с жизнью, лишь бы их дети стали свободными.
– Это резонно, может и сработать. Выбора у нас нет, время подпирает.
Не участвующий до сих пор в разговоре Маний Аквиний, отодвинув от себя блюдо, продолжил:
– Ваша идея, сенатор, проста и, вместе с тем, сложна и опасна до чрезвычайности. Вполне возможно, что императору, да продлят боги дни его, донеси кто ему о наших замыслах, не понравятся наши игры. Но что ни сделаешь ради сохранения устоев великого Рима. Хотя эта затея со всей очевидностью потребует немалых вложений, я готов вручить судьбу Паркам. Пусть они решают…
Остальные сенаторы, будто ждали этих слов. Подняв бокалы, они скрепили свое решение глотком прекрасного сорта цекубы…
После этих слов все стало меркнуть, великолепный, залитый солнцем и сверкающий южными красками пейзаж постепенно растворился в багрово-тусклом фоне далекого горизонта.
Максим обернулся к М. и спросил:
– Я не понял, что имели в виду эти мужчины, говоря о создании какой-то, как мне показалось, религиозной секты.
– Ты прав, речь шла именно о создании секты, может, в больших масштабах, чем имели в виду эти достопочтенные патриции. Секта эта впоследствии даст начало религии, которая будет называться христианством. Тот, что предложил идею создания новой секты в Иудее, был одним из самых богатых людей в Малой Азии. В Сирии он владел несколькими маслодавильными фермами, в Иудее самыми крупными меняльными конторами и землями под выращивание бобов, сои и проса. Ему было что терять, как, равно и остальным трем, которых ты видел. Каждый из них владеет большими латифундиями, так что для обработки огромных площадей
Теперь наберись терпения и слушай меня внимательно. Мы проследим, для большей ясности, некую хронологическую последовательность, как было зачато само учение. Римская провинция Иудея, мой наивный друг, была в то время непредсказуема и взрывоопасна. Любые народные выплески слишком дорого обходились тамошней власти, от которой метрополия требовала налогов, с каждым разом все увеличивая ее размер…
Багровые отсветы за спиной М. делали его фигуру еще более непроницаемо черной. Но, удивительное дело, там, где под абсолютной тенью капюшона ничего нельзя было даже и помыслить что-либо различить, Максим ясно видел истекающий оттуда мощной волной взгляд его могущественного собеседника, проникающий до сокровенных глубин ума и сердца Максима. Слушая М., он не предпринимал никаких усилий для того, чтобы осознать слова этой непостижимой сущности.
Его слова рождали в душе Максима образы и понятия, которые доселе являлись ему лишь в смутных образах грез либо ночных сновидений. Там, в той жизни, сутью понятий религиозного толка Максим не хотел даже себя утруждать. Они всегда вызывали в нем саркастическую усмешку со столь же резкими репликами в разговорах на эту тему. Но сейчас он ясно понимал, что все не так просто, как ему казалось. Не все проистекало из темноты и невежества людей тех давних времен. Он только сейчас вдруг уяснил, почему эти понятия так живучи в людской памяти. То, что он услышал от М. все поставило на свои места…
М. заметил некоторую рассеянность Максима. Укоризненно покачав головой, он сказал:
– Вижу, тебя не увлекает тема нашей беседы. Может, она тебе не по силам, или ты устал от той малости, которую я тебе только что изложил?
Максим виновато отнекался. Со всей убедительной искренностью в голосе, на которую только был способен, попросил М. не прерывать столь интересную тему.
М. бросил короткий взгляд на Максима. Затем, безо всяких комментариев, продолжил:
– Так вот, внедрив, а затем и укоренив среди рабов и простого люда идею о покорности и непротивлении властям, эти проницательные мужи с успехом достигли своей цели. Произошло это потому, что главным постулатом ее было обещание верующим в учении явившегося Мессии будущей жизни вечной, счастья и достойной награды на небесах.
Почему это стало возможным в Иудее, тебе, должно быть, понятно. Только здесь существовала огромная разница в вероисповедании в различных слоях общества. Весь этот пестрый набор религиозных исповеданий, хоть и сосуществовал в терпимых рамках, но в самой Иудее любое проявление постороннего вероучения воспринималось ортодоксальной иудейской верой, как покушение на ее главенство. Больше нигде по всей Римской империи, во всех ее провинциях, такого не наблюдалось.
Сами же миссионаты, то есть люди, закладывающие основополагающие направления миссионерской работы, в открытую объявить себя создателями такого учения даже не могли помыслить, иначе они были бы распяты за ересь против религии и власти кесаря.
Некоторый период времени все шло хорошо, но вот затем, к неудовольствию римской власти, это учение вдруг набрало силу. Трансформированное апостолами, которые неустанно его дополняли, проповедовали и распространяли по всей Малой Азии, оно вышло из-под их контроля, став огромной проблемой для империи.
Остальное тебе известно из исторических хроник. Христианство стало искореняться по всему малоазиатскому региону и метрополии. Но, как оказалось, было поздно с ним бороться. Проповедники-христиане поняли, какую силу управления массами они получили в свои руки. И этот рычаг из своих рук они уже не упустили…