Современная научная картина мира

Клягин Николай

Сказанное заставляет увязать данный знаковый класс с символикой жилья на зимовке. Месяц разбивки стационарных жилищ с начертанием на грунте их планов соотносится с прямоугольниками, гербами и ромбами, которые, таким образом, отвечают декабрю. Месяц собственно зимовки под домашним кровом, вероятно, отвечает тектиформам и родственным им барьерам с пектиформами, которые, соответственно, приходятся на январь. Высказанные предположения относительно трех групп знаков для зимних месяцев находят подтверждение статистикой.

Частоты знаков всех предыдущих классов колеблются в пределах от 14,9 до 30,6%, а их градиент (ступени расхождения частот близких по встречаемости знаков) достаточно плавен и не выходит за пределы 0,5–3,2%. У прямоугольных же знаков общая частота доходит до 39,6%, а отрыв от прочих классов составляет 9,0%, что не укладывается в рамки градиента для остальных

знаков. Эта аномалия может объясняться тем, что класс прямоугольных знаков отвечал большему временному интервалу месяцев, нежели остальные классы. Действительно, если франко-кантабрийский календарь был лунным, то, в принципе, он должен был состоять не из 10 (как первоначальные этрусский и римский календари), а из 12 месяцев, при условии, что месяцы близки лунным. В солнечном году содержится 12,38 синодического лунного месяца, и примерно столько же следует отводить для франко-кантабрийской системы, если принимать ее как лунную.

Интерпретация решетки-сетки как февральского знака имеет археологическое подтверждение. В пещере Бломбос, ЮАР, 77 ± 6 тыс. лет назад, пара кусков охры несет на себе выгравированные знаки [412, с. 1279, рис. 2], представляющиеся календарными символами месяцев. Несколько выше залегал фрагмент с изображением зигзага, который ассоциируется с началом половодья и началом весны (т. е. с мартом). Несколько ниже, а значит раньше, был оставлен знак в виде косой сетки в прямоугольном контуре, напоминающий косую сетку в трапециевидном контуре из Бильцингслебена, отвечающую одному из трех зимних месяцев. Стратиграфия Бломбоса позволяет предполагать, что знак в виде косой сетки в четырехугольном контуре соответствовал февралю, предшествующему марту, отражаемому зигзагом (оговоримся, что в Южном полушарии сезоны были обратны европейским, но календарь ориентировался на сезонные явления природы, а потому мартовский зигзаг Европы мог отвечать сентябрьскому зигзагу Южной Африки, что не меняет сути дела).

Если разбить класс прямоугольных знаков на три группы, мы получим декабрьскую группу прямоугольников, гербов и ромбов (21,6%), январскую группу тектиформ, барьеров и пектиформ (15,3%) и февральскую группу решеток-сеток (17,1%). В этом случае их частоты укладываются в пределы, свойственные прочим классам знаков, а градиент различий между всеми классами снижается до 0–2,7%, что статистически благоприятно. Максимальная частота остается за вторым классом ветвистых знаков, а его отрыв от прочих классов (2,3%) является рядовым.

Клетки внутри гербов могли быть разноцветными (Ласко-1). В нижнем – среднем палеолите засвидетельствованы знаки типа прямоугольников (Бильцингслебен, Молодова I (2)) и, возможно, косая сетка в трапециевидном контуре (Бильцингслебен), а также барьер (Молодова I (2)). Иными словами, все три группы зимних знаков имеют доверхнепалеолитическое происхождение и не соответствуют гипотезе А. Леруа-Гурана относительно символики женского пола, якобы воплощенной в них.

Имеется еще по крайней мере две группы знаков, в отличие от предыдущих, не засвидетельствованных в нижнем – среднем палеолите. Во-первых, это знаки в виде акколад (фигурных скобок), некоторые из которых напоминают неполные гербы (Ле Габийю-2, Ласко-1 и, может быть, Ласко-2) или деформированные прямоугольные знаки (Эль Кастильо-1, Ла Пилета, Митро). Иные (собственно фигурные скобки и авиаформы, т. е. птицеобразные знаки), возможно, происходят от женских символов (Куньяк, Ле Кюзуль-де-Бракони, Леванцо, Улан, Ла Пасьега В, Ле Пеш-Мерль-2, Ле Портель-1, Ле Труа-Фрер-1, Виллар и др.). Таким образом, акколады образуют гетерогенную, разнородную группу, подгруппы которой находят место в вышеперечисленных знаковых классах.

Во-вторых, это знаки в виде отпечатков или контуров руки, иногда с поджатыми пальцами (Гаргас I-1, Тибиран-1, Мальтравьесо, Ласко-1). Их количество в одном сятилище может быть огромным (250 экземпляров в Гаргас I-1), а может быть удивительно невелико по сравнению с общим количеством фигур в святилище (несколько отпечатков рук с поджатыми пальцами в Ласко-1 при общем количестве фигур свыше 1 тыс.). Складывается впечатление, что количество рук в святилище обратно пропорционально количеству качественных календарных знаков (в Гаргас I-1 есть несколько крестообразных фигур, один круг, одна серпентиформа, одна вульва, один фаллос на 148 фигур животных, тогда как в Ласко-1 количество календарных знаков велико, и они разнообразны).

Иногда руки сопровождаются пунктуациями (Гаргас I-1, Тибиран-1), что наводит на мысль об их принадлежности к числу широких знаков (по А. Леруа-Гурану)

или – к числу качественных календарных знаков (по нашему мнению). Последнее предположение объясняет обратное отношение рук и календарных знаков при условии, что руки выражали понятие месяца вообще (это значило бы, что, например, Гаргас I-1 украшался с марта по ноябрь в течение 11 лет). Поджатые пальцы, вероятно, означали прошедшие «недели» месяца, т. е. четверти лунного месяца, отвечающие фазам луны. Соответственно, рука с полностью раскрытой ладонью, должно быть, подразумевала полный месяц. В пользу календарного понимания рук говорит и следующее обстоятельство.

Франко-кантабрийские художники были европеоидами и говорили на языке, родственном шумерскому, сино-кавказским и ностратическим языкам. Сравнение же ностратических слов *man'u «пятерня, кисть руки» и *man'"a «месяц (небесный, календарный)» (суффиксальное образование на -"a) и учет доностратической древности этих основ у европеоидной расы, вытекающей из шумерских параллелей (ср. шумер. Nannar «Месяц» <*mannar по ассимиляции согласных), позволяет связать отпечатки рук (открытых ладоней, ладоней с поджатыми пальцами) в украшенных верхнепалеолитических пещерах с понятием календарного месяца. Возможно, речь идет о прежитках древнего языка жестов у наших предков (см. разд. 3.2).

Проанализированная нами знаковая система, возможно, отражала двенадцатимесячный календарь в уже законченной форме (рис. 17), и возникает предположение, что она имела определенную предысторию.

Число памятников мобильного искусства доверхнепалеолитического возраста достигает пяти-шести десятков, из которых мы учли 48. Описание некоторых памятников, например аккайской мустьерской культуры, не содержит точных хронологических привязок и может быть учтено лишь частично, когда ясен археологический слой находок. Древнейшим свидетельством изобразительной деятельности является позвонок слона из местонахождения Странска скала, на котором нанесено семь правильных радиальных зарубок. По-видимому, мы имеем дело со счетным знаком франко-кантабрийского типа, аналогичным знакам в виде рядов черт. Древнейший парный знак известен в местонахождении Вертешсёллёш: это зигзаг, сопровождаемый одинарной чертой (1 марта), на орудии из бычьей кости. Древнейшая скульптура происходит из местонахождения Берехат Рам. Это галька, чуть подправленная, чтобы создать на ее вершине ободок-шею. В этом произведении исследователи усматривают старейшую «Венеру», антропоморф женского пола. Древнейшая гравюра открыта в местонахождении Пронятин, где продольно расчлененная лучевая кость зубра несет на себе предельно схематичное очертание животного, в котором узнают лошадь (животное, право, больше напоминает павиана, но в тогдашней приледниковой Украине павианы не водились). Наконец, по имеющимся (но, вероятно, не окончательным) данным, на склоне горы Богутлу появляются первые образцы анималистической кремневой пластики, представляющие собой неутилитарные изделия, грубо подправленные для того, чтобы искушенный первобытный глаз разглядел в них абрисы любимых мифологических животных (на что ныне способен лишь опытный глаз археолога). Трудности идентификации первых произведений искусства находятся в согласии с нашими представлениями о нелегкой и неумелой заре художественного творчества – все начиналось с нуля.

Рис. 17.«Надпись» из пещеры Ла Пасьега С-2 в Испании, 14800–14300 лет назад. Она означает, что пещерное святилище украшалось и служило ритуальным целям 4 января, 1 мая и в декабре месяце энного года (приблизительно в 12600 ± 250 до н. э.). Ее значение не следует преувеличивать. Буквально она переводится как календарная пометка «4 января, 1 мая, декабрь (тектиформа + 4 черты, следы животного + одинарная черта, квадратный знак)», а все остальное домысливается. Судя по изобразительной деградации знаков, способ чтения в данном случае был слева направо, поэтому, возможно, нет указания на число декабря месяца. На наш взгляд, здесь можно говорить лишь о самых элементарных началах письменности, поскольку полноценная письменная система должна обладать способностью универсально отражать мир. В палеолите графические системы существовали, однако не располагали указанным свойством универсального отражения действительности. Во всяком случае, нам не известны факты на этот счет, хотя франко-кантабрийская знаковая система представлена богато [498, с. 462, рис. 799]