Современная практика православного благочестия. Том 1
Шрифт:
Это тот «актив», тот запас «елея мудрых дев» (Мф. 25, 2), который обусловливает приобщение души к Царству Истины и Красоты.
Гнездящиеся в сердце земные страсти и пристрастия — это тот «пассив», который не дает возможности такого приобщения, ибо «не войдет в него ничто нечистое» (Откр. 21, 27).
Достижения же ума здесь безразличны. Изощрен ли он, умудрен ли наукой и земными знаниями — все это не имеет никакого значения при суждении о пригодности души к Царству Небесному. И если двери Царства Небесного широко раскроются перед простецом с чистым сердцем, то они могут оказаться плотно закрытыми для ученого с мировым именем.
Сердце человеческое можно сравнить с чашею, наполненною или благовониями, или, наоборот, веществами, издающими тошнотворный запах и смрад.
Если сердце преисполнено любви Христовой, милосердия, нищеты духа, смирения, покорности воле Господней и т. д., то из такого сердца как бы несется веяние духовных
Смрад страстей: гнева, жестокости, гордости, сребролюбия, сластолюбия и т. д. — включает человека в сферу господства сатаны, т. е. ада.
Следует сказать, что духовные люди, обладающие способностью «духовного различения», сразу могут определить и оценить сущность вновь встретившегося человека познанием его сердца так же, как можно сразу оценить содержимое сосуда по физическому запаху из него. При значительном же уклонении сердца у человека в какую-либо крайность — добродетели или порока — последние уже прямо отражаются на внешности человека. Об этом так пишет старец Силуан:
«Знал я одного мальчика, вид его был ангельский — смиренный, совестливый, кроткий; лицо белое с румянцем, глазки светлые, голубые, добрые и спокойные.
Но когда он подрос, то стал жить нечисто и потерял благодать Божию; и когда ему было лет тридцать, то стал похож и на человека, и на беса, и на зверя, и на разбойника, и вид его был скаредный и страшный.
Но видел я и другое. Видел я людей, которые пришли в монахи с лицами, искаженными от греха и страстей, но от покаяния и благочестивой жизни они изменились и стали очень благообразными».
О том же говорит и о. Александр Ельчанинов, который пишет:
«Грех — разрушительная сила, и прежде всего для своего носителя; даже физически грех затемняет, искажает лицо человека».
Люди говорят о «мягком» и «жестком» сердце. Первое обычно бывает у детей; «жесткое» — у большинства взрослых.
Как видно из этих терминов, для духовного сердца может протекать процесс, аналогичный склерозу физического сердца. Этот своеобразный склероз, как и физический склероз, усиливается обычно с возрастом.
Причиной его является развитие в сердце страстей, порабощение греху, удаление от Бога, удаление от детской чистоты и невинности. От этого в человеке охладевает любовь к людям (с сохранением, может быть, пристрастия к близким из родных) и теряется отзывчивость к чужому горю; сердце делается немилосердным, «жестким». С отходом от детской чистоты теряется и способность к слезам.
В женщину вложено Богом более нежное, любящее, отзывчивое и милосердное сердце, чем в мужчину. Поэтому и у взрослой женщины (в среднем) сердце «мягче», чем у мужчины, и женщина менее подвержена духовному «склерозу сердца».
К большому счастью человечества, духовный «склероз сердца» может быть совершенно излечен, в отличие от физического. Это достигается через глубокое покаяние и действие благодати.
Тогда сердце человеческое молодеет, возвращается к детской чистоте и невинности, приобщается к Христовой любви, делается вновь отзывчивым, чувствительным, «мягким». Возвращается при этом ранее утраченная способность к слезам. Пророк Давид так характеризует этот процесс в своих псалмах: «обновляется, подобно орлу, юность твоя» (Пс. 102, 5).
Между сердцем и умом имеется естественная тесная связь. Болезни души обычно затрагивают сразу и сердце и ум, хотя некоторые из них, как например страсти, теснее связаны с сердцем.
Также лишь при чистоте сердца может получить развитие благодатный разум веры. И постижение разумом веры трудно отделить от постижения сердцем. У подвижников благочестия появляется способность при внимании к состоянию своего сердца господствовать и над умом, т. е. над своими мыслями. Об этом так пишет схиархимандрит Софроний:
«Ум по мере очищения от страстей становится более сильным в борьбе с помыслами и более устойчивым в молитве и богомыслии; сердце же, освобождаясь от омрачения страстей, все духовное начинает видеть чище, яснее, до убедительной ощутимости.
Ум, соединившись с сердцем, пребывает в таком состоянии, которое дает ему возможность видеть всякое движение, происходящее в сфере подсознания. Пребывая внутри сердца, ум усматривает в окружении его появляющиеся образы и мысли, исходящие из сферы космического бытия и пытающиеся овладеть сердцем и умом человека.
В форме помысла, т. е. мысли, связанной с тем или иным образом, является энергия того или иного духа. Натиск идущих извне помыслов чрезвычайно силен, и чтобы ослабить его, подвижник нуждается в течение всего дня не допускать ни единого страстного взирания, не позволить себе пристрастия ни к чему».
Итак, сердце является истинным господином души, и его значение для вечной жизни несравнимо выше значения
Приложение к главе 4-й
Можно веровать умом. Но много выше «веровать сердцем» (Рим. 10, 9). О том, что это за «вера сердцем», так пишет прот. М. Лебедев («Журнал Московской Патриархии» 1966 г., № 7, с. 35–37. Приводится с некоторыми сокращениями):
«Есть вера разумная, но есть вера и сердечная. «Веровать сердцем» означает поверить, что то, о чем говорит нам наше сердце, то, к чему мы стремимся и чего желаем, есть несомненная истина, а потому и свершится несомненно.
Наше сердце жаждет жизни вечной, и мы верим в нее, верим, что она начинается здесь, на земле, и продолжается по смерти и воскресении.
Проявления сердца несколько отличны от проявлений разума. Разум являет себя в рассуждениях, доводах, часто в очень сложных, длинных умозаключениях.
Сердце выражает себя по-иному. Оно обычно не строит доказательств, порой не нуждается даже и в словах. Решения его бывают быстры, даже мгновенны.
Когда апостол Иоанн вошел в опустевший гроб Господень, то, как говорится в Евангелии, "увидел и уверовал" (Ин. 20, 8). Весть о Воскресении Христовом и о нашем грядущем воскресении созвучна нам, она, как говорится, "по сердцу" нам, ибо отвечает нашей естественной жажде жизни, заложенной в нашу душу Творцом.
Апостол Павел говорит о слове Божием, что близко оно нам, оно в устах наших, на языке нашем. Это потому, что евангельское слово отвечает тому, что заложено Творцом в самую сущность природы нашей, в глубину души нашей.
Он создал нас по Своему образу и подобию и вдохнул в нас Свое Божественное дыхание. Это дыхание Творца само говорит нам, что душа наша не может умереть, ибо в ней — дыхание вечного, бессмертного Бога.
Вот почему, когда мы слышим слово Божие, обращенное к нам, наша душа сейчас же откликается на Его зов. Ибо это слова Того, Чье дыхание в нас самих.
Вслушайтесь в свое сердце и одновременно вслушайтесь в слова евангельские, и вы тогда сразу поймете, почему апостол Павел так уверенно говорит, что слово Божие близко нам.
Господь заповедал нам любить ближних своих. А разве сердце не говорит нам о том же? Разум может привести много доводов в пользу того, что надо любить людей, а сердце сразу же, мгновенно даст ответ на этот вопрос. Вот почему мы и говорим, что "веруем сердцем" словам Господним.
Господь заповедал нам быть милосердными, как Отец наш Небесный милосерд (Лк. 6, 36). Он заповедал нам быть чистыми, милостивыми, жаждущими и алчущими правды, миротворцами, неустрашимыми в борьбе за истину. Разве заповеди эти не находят всегда отклика в нашем сердце?
Все слово евангельское близко нам. Только состояние сердца нашего бывает разное. Много времени прошло с того момента, как появился на земле человек, но сердце его по причине греха сковано животными страстями, и никто из мудрецов древнего мира не сумел найти тех слов, которые помогли бы человеку освободиться от этих страстей.
Древний мир в лице своих лучших учителей только близко подходил к тому, что возвестил Христос, но не мог сказать того, что было дано Им в Евангелии. Никто из мудрецов не мог найти того слова, на которое отозвалось бы человеческое сердце, а поэтому никто не смог создать такого великого учения, которое покорило бы весь мир.
Но когда пришла "полнота времен", Бог послал к нам на землю Сына Своего, Который возвестил людям слова о любви, о подвиге, о совершенстве, о милосердии, слова о вечной жизни.
Слово евангельское прозвучало как нечто желанное, оно вызвало к жизни то, что таилось в глубине человеческого сердца, вот почему оно сразу же, как только было возвещено, быстро распространилось среди людей.
Господь наш не только возвестил нам Свое Евангелие, но и дал нам силы, чтобы освободить наше сердце от греховных оков, которыми оно связано; Он зажег в сердцах наших веру и победу над смертью, и эта вера дает нам силы победить в себе зло.
Слово Евангелия близко нашему сердцу. Нужно только, чтобы сердце отозвалось на него. И когда оно отзовется, то уже само станет судьею всех наших поступков. Апостол Иоанн, зная это свойство нашего сердца, говорит: «Если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог…
Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу» (1 Ин. 3, 20–21).
Это слово евангельское о любви и вечной жизни понятно и дорого нам, мы веруем сердцем и исповедуем его истинность, и оно указует нам путь ко спасению. Ибо "если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься" (Рим. 10, 9)».