Современная практика православного благочестия. Том 2
Шрифт:
Но не только отцы Церкви первых веков христианских восставали против посещения христианами театра.
Вот что пишет об этом также старец Амвросий Оптинский («Письма к мирянам»).
«Сцены эти по временам бывают очень грязные. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе человека ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству.
А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда иронически пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в бурных криках… Это ли школа нравственности?»
Так же мыслил о театре и другой
Вот что пишет он о театре в своем дневнике:
«В театре многим приятно чувствуется, а в церкви — тяжело, скучно: отчего? Оттого, что в театре все прекрасно подлажено чувственному человеку и диавола мы там не трогаем, и он нам делает удовольствие, не трогает нас: веселитесь себе, друзья мои, думает, — только смейтесь, да Бога не помните… Театр и Церковь — противоположности. То — храм мира, а это — храм Божий; то — капище диавола, а это — храм Господа».
Некоторые могут возразить: а как же не оценивать такие, например, постановки, как «Царь Иудейский»? Такие постановки были и ранее очень редки, а теперь — тем более. И если они являются редкими исключениями, то исключения, как говорится, подтверждают лишь общее правило.
Во всяком случае, как пишет епископ Аркадий (Лубенский):
«Всякие развлечения и зрелища вредны для христианина хотя бы по следующим трем причинам:
1) Они крадут у человека драгоценное для него время, которого едва ли кому хватит для главнейшей цели — очищения себя от греха и приобретения добродетелей. Так, многие из подвижников благочестия умирали с мыслью, что они «еще не начинали дела спасения своей души».
2) Развлечения приучают человека к праздности. После обманчивой сладости зрелищ трудно возвращаться к тяжелому труду, к молитве и духовному подвигу.
3) Зрелища приучают человека к сильным ощущениям, отчего наступает некоторое пренебрежение к собственной тихой жизни: хочется включиться в бурный водоворот жизни. Часто зрелище вредно действует и на нервную систему».
Учитывая мнение св. отцов Церкви и старцев последнего времени о вреде зрелищ, следует оговориться, однако, в отношении к современным, таким широко распространенным развлечениям, как радио, телевизор и кино. В последних ставятся научные фильмы. Кроме того, из отдельных уголков мира имеет место и передача христианских общественных богослужений, проповедей и духовных концертов. Это одно из счастливых исключений: современная цивилизация в этом случае приносит не вред, но и большую духовную пользу человечеству.
Вместе с тем, для всех ли людей вредно развлечение в театре, в кинематографе и у телевизора?
На этот вопрос отвечает архимандрит (а ныне архиепископ) Иоанн, выдержки из работы которого «Философия игры» приводятся ниже.
«Обессиливание христианского общества пошло гигантскими шагами с появлением широкой культуры театральных развлечений (кинематографии и телевизоров). Театральный психический гипноз утишения боли мира — вывод из жизни реального мира — усыпляет бодрственное состояние духа человеческого, не говоря уже о том, что заваливает, массово засоряет его психику настоящим мусором "душевных", безблагодатных переживаний…
"Отныне узрите, — говорит Бог, — небо отверстым и ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому" (Ин. 1, 51).
А христиане еще жадно сидят перед занавесами и экранами, за которыми и на которых их "утешают" животнообразные, а иногда и демонообразные переживания.
Жизнь не нуждается в театре. Жизнь — не игра, но истина… В аналогии храма и театра верно лишь: и тот и другой предназначены,
Путь служения Богу — узкий, радостный совсем по-иному, и его может понять лишь тот, кого коснулось веяние Духа (оттого пусты храмы): "немногие находят его"(Мф. 7, 14)».
Однако архиепископ Иоанн указывает, что все вышеизложенное относится лишь к истинным христианам — «"ученикам Слова". Для "внешних" же(1 Кор. 5, 13)театр может быть и полезен как некое предварительное оформление хаоса души.
Так бывает промыслительна для внешних людей война… Для человека, погруженного в развратную, своекорыстную жизнь, война может быть даже единственным средством отрезвления. В этом и смысл войны как промыслительного попущения — отвлечение человека от мелкой себялюбивой жизни к жертвенной, от ада похотей и сластей к граням подлинного бытия.
Для христианина же война может быть огрубением, оземлением, погружением в плотскую стихию…
То же и в театре. Театр для христианина — духовная болезнь, противоречие устремлениям глубочайших движений его души; для преступника, черствого эгоиста, для житейской души театр может быть ступенью к духовному благородству. Чем сам по себе театр будет нравственнее, чище, тем более полезен он будет для этих людей.
Существенно здесь, чтобы соблюдался всегда основной закон духовного совершенствования: окружение себя обстановкой возвышающей, а не принижающей уровень души.
Потому в отношении к так называемым культурным ценностям мира вообще не может быть абсолютных суждений, и узнать их положительный смысл и вес можно только в отношении к данному, определенному человеку, а не комплексу человеческого общества.
Для учеников Слова театр есть духовное ниспадение; для людей плоти он может быть возвышением, восстановлением…
Духовная жизнь человека не идет скачками. Лестница духа имеет свои ступени, видимые и невидимые.
Театр учит вживаться в чужую жизнь, связывать с ней свое переживание. Вживание это, конечно, «душевное», не причастное духу, но и как таковое, не дающее подлинных знаний душе, оно пробьет кору первобытного ее окаменения.
Оттого всякий театр, который не будет разнуздывать низших инстинктов, будет для масс безрелигиозного человечества — хорошим театром.
Развлечение — зло для сознательно влекущихся к совершенному добру.
Для влекущихся же ко злу, для кипящих даже, может быть, в этом зле — развлечение, отвлечение, перевод стрелки жизни в более чистую и спокойную атмосферу есть благодеяние и спасение.
Здесь раскрывается глубочайшая и совершеннейшая тайна Божьего строительства человеческого спасения. Нельзя исчислить мудрость и промыслительность Божию и использование всего в мире для целей Блага…
Но человек должен бодрствовать. Если ему удается познание, он не должен застаиваться на ветхих путях своей жизни. Из класса в класс должна переходить человеческая душа. Закваска благодати должна производить органический рост самосознания.
"Хлеба и зрелищ!" — это не только отвержение благодатного счастья, но и восстание против пустоты жизни, против несчастья, против холода смерти и последних падений человека, возможных лишь в подполье.
И потому христианин, видя зло насквозь, имеет оправдание для мятущегося мира явлений. Христианин не судит мир, он хочет видеть во всем промыслительную, "правую", добрую сторону жизни и изучает лишь евангельское отношение ко всему.