Современная практика православного благочестия
Шрифт:
Типичная картина состояния одержимых и исцеления их подвижниками благочестия дается в жизнеописании духовника Святогорской пустыни иеромонаха Иоанникия, выдержка из которого приводится ниже (Жизнеописание подвижников благочестия. Февраль. С. 147–149).
«Летним временем, после службы церковной, в храме очень часто можно было видеть иеромонаха Иоанникия пред киотом чудотворной иконы святителя Николая, прочитывающим заклинательные молитвы над болящими беснованием, слышать дикие вопли при этом.
Иные жестоко его поносили самыми отвратительными ругательствами, а были и такие, что устремлялись на него с ударами, так что и побои доводилось ему от них претерпевать.
Но кротко и небоязненно переносил он эти неистовые проявления духа тьмы и наступал на него во всеоружии молитвы и поста, которыми обыкновенно приготовлялся к подобного рода борьбе, обычно кончавшейся победой с его стороны: страдальцы умолкали, смирялись, переставали буйствовать, начинали
Однажды приведен был к нему громадного роста мужчина, линейный казак из-за Кубани со зверски искаженным лицом; его с трудом влекли два дюжих казака, его сродники. Бесноватый ревел нечеловеческим голосом: и рев медведя, и вой волка, и хрюканье свиньи попеременно слышались в звуках его голоса, глаза же сверкали невыразимою злобою.
В Святогорской пустыни перед собором, стоящим на возвышении, находится каменная просторная лестница, ведущая на площадку, где стоит собор. Подведя бесноватого к этой лестнице, спутники не могли уже никакими силами вести его далее, о чем один из них и пошел в собор известить отца Иоанникия. Тот вышел сам из собора в епитрахили, с Требником в руке, и небоязненно, подойдя к распростертому на земле больному, готовился читать над ним заклинательные молитвы.
Больной вдруг вскочил и, бросившись на о. Иоанникия, схватил его в охапку и, перебросив через плечо, побежал с ним по лестнице вокруг собора.
Бывшие при этом люди испугались и не знали, что им предпринять. Бросились вслед за бесноватым и увидели: как раз против западных дверей собора бесноватый опять повалился на землю, отец же Иоанникий цел и невредим сидел на нем и держал его за волосы. Сродники бросились, чтобы связать веревкою руки и ноги бесноватому, но о. Иоанникий это им воспретил, говоря: "Не троньте, оставьте его в покое; более он уже не побежит; мы с ним поборолись, и вот видите, чей верх", — причем показал на голову бесноватого, держимую им крепко за волосы.
Потом он встал, прикрыл бесноватого своею епитрахилью и начал читать над ним заклинательные молитвы. Больной лежал тихо, только тяжело дышал, как бы собираясь нечто из себя извергнуть. Наконец с большим усилием извергнул смрадную кровавую пену, столь смрадную, что окружавшие его, не терпя смрада, от него отшатнулись. После этого больной приподнялся, встал, начал класть поклоны по направлению к собору, вошел в самый собор и там усердно молился, а на другой день после исповеди у о. Иоанникия приобщился Святых Таин, к которым прежде около пяти лет не мог приступить.
На исповеди объяснил он, что беснование постигло его в то время, когда он дерзнул нанести побои своей матери, и с тех пор жестоко его мучило. С полною надеждою на выздоровление отправился он из Святых Гор домой на Кубань, получив наставление от о. Иоанникия, как себя вести, чтобы опять не подвергнуться действиям злого духа.
Впоследствии о. Иоанникий говорил, вспоминая этот случай, что когда бесноватый вскинул его себе на плечи и понес по лестнице на площадку вокруг собора, почувствовал он в себе ту необычайную силу, которою без труда поборол бесноватого, мысленно призывая сладчайшее имя Господа Иисуса.
Не только взрослые, но очень часто и дети приводимы были к о. Иоанникию с ясными признаками беснования: говорили разными наречиями, предсказывали будущее, богохульствовали так, что страшно было слушать. Но управляться с ними, по отзыву о. Иоанникия, были гораздо ему легче, чем со взрослыми, не по их малорослости и малосилию, а потому что невинная еще природа детская была гораздо восприимчивее к действию Божией благодати.
Бывали случаи, что все, что о. Иоанникий делал один в своей келии или даже помышлял, бесноватые ему потом рассказывали со всеми подробностями, и всякое излишество в пище или питье обличали в нем с угрозами, говоря, что через это напрасны будут старания его их исцелить.
Имея в виду подобных больных, отец Иоанникий особенно прилежал посту, опытом дознав, что пост и молитва — наилучшие пособники успешного врачевания подобных страдальцев».
Глава 12. Прелесть
Диавол, прельщавший их…
Слово «лесть» обозначает обман, и люди, находящиеся в «прелести», — это обманутые люди. Приведенный выше текст указывает на то, что они бывают обмануты темной силой.
Для последней легко обмануть тех, кто лишен благодати, защищающей человеческую душу. Благодати же лишен тот, кто грешит, заражен страстями и не кается.
Из страстей самой страшной является гордость с ее последствиями — самомнением, самочинием, самоуверенностью, непослушанием, отсутствием авторитетов и т. п.
Вот на таких-то людей легко действовать темной силе и прививать им «прелесть» в той или иной форме.
Это случается почти всегда, когда люди в духовном отношении стоят одиноко, не признавая для себя никаких авторитетов и не желая ни у кого иметь ни руководства, ни совета.
Для некоторых из прельстившихся христиан характерно самочинное взятие ими на себя различных аскетических подвигов — усиленных молитв, поста, хождения босыми зимой, всяческого изнурения тела и т. д.
По мере роста подвигов в прельстившихся растут гордость и самомнение. Они начинают считать себя близкими к святости, и тогда
Если они скрывали эти переживания или не слушали вразумлявших их старцев и духовников, то прельстившихся ожидали беды: часто они гибли в своем ожесточении — кончали сумасшествием или самоубийством.
В жизнеописаниях святых и подвижников благочестия и в монастырских патериках можно найти много описаний подобного состояния в прелести.
Вот один из таких случаев, переданный нам лично известным по своему благочестию старцем-архимандритом. Он был знаком с тем иноком, который рассказал ему про себя следующее:
«Я был ревностным монахом и с горячностью предавался келейной молитве. Последняя услаждала меня, и мне казалось, что я достиг уже истинно духовной жизни. Мне стало казаться излишним искать у моего старца-духовника каких-либо указаний и руководства.
Я перестал посещать его. И вот однажды во время моей келейной молитвы передо мной предстал прекрасный ангел. Ангел сказал мне, что моя ревность и молитва угодны Богу, но их недостаточно. Чтобы быть особенно угодным Богу, требуется еще жертва. И ангел предложил мне пожертвовать одним глазом.
Когда ангел отошел, я, будучи в экстазе от радости, схватил свечу и держал ее у глаза до тех пор, пока не потерял сознание.
На утрени меня не было, и обеспокоенные братья-иноки зашли ко мне в келию. Они привели меня в чувство. Мой глаз был потерян. Но я не открыл истинной причины гибели глаза и сказал, что повредил глаз при падении. Не пошел я и к старцу-духовнику.
Думая, что я действительно принес угодную жертву Богу, я снова стал усиленно молиться. И вот снова предстал предо мною ангел и сказал, что Богом принята моя жертва. Но для того, чтобы быть вполне Ему угодным, надо отдать и другой глаз.
Как и в первый раз, у меня и тут не было сомнения, что действительно Бог хочет от меня полноты жертвы. Однако у меня не хватило сил лишить себя второго глаза. Я затосковал и не находил себе места.
Братья заметили мое состояние, заметили и то, что я перестал посещать своего старца-духовника. Настойчиво они стали уговаривать меня пойти к старцу. Душа моя приближалась к отчаянию, и я внял их уговорам и пошел к старцу. Увидев меня, старец сказал мне:
"Что это ты перестал посещать меня, и кто теперь руководит тобой? Уж не ангел ли стал наставлять тебя?"
Поразили меня эти слова старца. Видя мое смущение, старец продолжал:
"И как это ты глаз потерял, уж не по совету ли ангела?"
Тут открылись мои духовные очи, я понял свое прельщение и, обливаясь слезами, упал в ноги старцу».
Другой характерный случай состояния прелести описывается в летописи Валаамского монастыря.
За одним старцем-отшельником стали замечать очень высокое мнение о себе за свои аскетические подвиги.
Однажды в начале зимы он должен был возвращаться из монастыря в свою пустынную келью.
Путь был по берегу озера, но его можно было сократить, идя по льду через залив. Лед только что стал.
Братья заметили, что старец собирался идти прямо через лед. «Смотри, отец, лед еще очень тонок», — предупреждали старца иноки.
«Ничего. Я теперь уже легок стал», — отвечал прельстившийся инок, забывший заповедь: «Не искушай Господа Бога твоего» (Лк. 4, 12).
Старец погиб, провалившись под лед на средине залива.
Одним из видов прелести является и стремление к благодатным душевным переживаниям, к вкушению во время молитвы духовной сладости и восторга или умиления.
Тогда также легко темной силе ложными явлениями обмануть прельстившегося. Вот остерегающие слова еп. Игнатия (Брянчанинова) к подобным сластолюбцам:
«Если в тебе кроется ожидание благодати — остерегись: ты в опасном положении.
Такое ожидание свидетельствует о скрытном удостоении себя, а удостоение свидетельствует о таящемся самомнении, в котором гордость. За гордостью удобно последует и к ней прилепляется прелесть. Прелесть существует уже в самомнении, существует в удостоении себя, в самом ожидании благодати… Из ложных понятий и ощущений составляется самообольщение. К действию самообольщения присоединяется обольстительное действие демонов».
Как всякая добродетель, так и порок и страсть обычно растут постепенно, так и гордость и способность к прельщению также выявляются не сразу.
Вот один из характерных примеров к тому из истории древнего египетского монастыря. Этот монастырь был под управлением прп. Макария Великого.
Один инок стал пересуживать духовников и старцев и стал как бы разбираться в них. И стал говорить: и тот нехорош, и другой нехорош, и что только один старец Зосима является настоящим старцем. Так зарождались в его душе гордость и прелесть.
Через некоторое время он стал говорить, что у Зосимы есть недостатки, и только один Макарий является достойным старцем и руководителем. Прошло некоторое время, и прелесть стала пускать ростки. Он стал говорить: «Что такое Макарий? Только святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст являются достойными».
Еще дальше стала возрастать прелесть, и он возгордился против святителей вселенских, и затем против апостолов Петра и Павла. Прошло еще некоторое время, и он стал говорить, что только один Бог свят. Наконец он возгордился и против Бога и сошел с ума.