Современная румынская пьеса
Шрифт:
М а р т а. Солидный дом… Для Дома приезжих вполне подходит… Мне лично нравится.
С т о я н (украдкой ее разглядывает). Помнишь, как ты появилась наверху лестницы с топором в руках? Я решил, что ты хочешь меня пристукнуть.
М а р т а (смеется). Придет же такое в голову…
С т о я н (копируя ее). «Что привык есть на ужин товарищ первый секретарь?»
М а р т а. Господи, как же я испугалась, когда ты взглянул на меня и заорал: «Вы кто такая?» У меня ноги подкосились. Уж и не помню, что я ответила.
С т о я
М а р т а. Ты выглядел таким одиноким за этим столом… И спросил меня: «А вы что здесь делаете?»… — «Товарищ Ману…» — «Какой еще Ману?» — опять заорал ты… Я тебя очень боялась, пока не поняла, что кричишь ты, когда не уверен в себе.
С т о я н. Ну уж прямо?! Иди ты… (Это у него такая привычка.)
М а р т а. Вот-вот. И говоришь кстати и некстати «Иди ты!»… Потом попросил: «Вытащите из холодильника бутылку вина и захватите два стакана»… Я налила тебе. И ты сказал: «Я не люблю пить в одиночестве… Как, вы сказали, вас зовут?»
С т о я н (тихо). Марта… В подполье я был знаком с Мартой — это была ее подпольная кличка…
М а р т а. Ты никогда не рассказывал мне о ней… Она была красива?
С т о я н (так же). Гм… (И снова холодный взгляд.) Марта, скажи мне, когда Ману и Олариу брали тебя на службу, чтобы ты… вела мое хозяйство, они приказали тебе спать со мной?
М а р т а (после паузы). Павел, неужели я это заслужила?
С т о я н. Нет, не заслужила.
Улица. Р е б я т и ш к и, вооруженные пластмассовыми пистолетами и деревянными ружьями, ссорятся и кричат. О л а р и у подходит к забору.
О л а р и у. Эй, вы, прекратите базар. Стыдно! Вы уже не дети. В ваши годы я на хлеб зарабатывал!
О д и н и з р е б я т (прицелился). Пу! Ты убит!
Олариу обмяк — словно повис на заборе. Подходит ш о ф е р.
Ш о ф е р. Дайте-ка…
М а р т а появляется в конце улицы с кульком конфет в руке.
М а р т а. Ребята, я ведь просила: играйте где-нибудь подальше отсюда, и не надо так шуметь.
Присмирев, ребята окружают ее в ожидании конфет.
И бросьте-ка эти пушки, придумайте себе другую игру… Вот так, молодцы, вы ведь все понимаете. (Уходит.)
Ребята тоже собираются разойтись.
В т о р о й м а л ь ч и к. Давайте вернемся через час, может, она нам еще и пирожное даст.
Один из них неожиданно поворачивается, как в вестерне, и стреляет в Олариу, который все еще «висит» на заборе.
Пиф-паф!
О л а р и у. Чего патроны зря тратить? Я же убит!
Р е б я т а уходят.
Ш
О л а р и у. Кстати, как его дела?
Ш о ф е р. Он на пенсии. Целыми днями сидит себе на речке с удочками. А улова — никакого. Я достал ему пропуск в рыбное хозяйство — пусть наслаждается.
М э р и е ш (он слушал очень внимательно). Что же стало с бандитами?
Ш о ф е р. Значит, забаррикадировались они в цеху… Тогда Андрей… помнишь, как этот парень играл в футбол! Что с ним? Не знаете?
О л а р и у. Он в Бухаресте. Полковник.
Ш о ф е р. …Как закричит в рупор: «Сдавайтесь! Вы окружены! У вас нет выбора!» А они в ответ: «Уведите солдат с территории фабрики, иначе мы расстреляем заложника»… (Мэриешу.) И в это время товарищ полковник…
О л а р и у. Я тогда был капитаном…
Ш о ф е р. …товарищ полковник, в одной рубашке… пополз по крыше. Я закрыл глаза… По крыше он добрался до старой пожарной лестницы. Все замерли. Только огонь потрескивал — горела фабрика. И вдруг выстрел… Потом шквал ответного огня, и снова одиночный выстрел.
О л а р и у. У меня был парабеллум с точным прицелом.
Ш о ф е р (захвачен воспоминаниями). И… тишина… Могильная. Дверь открылась, и первым спиной к нам вышел товарищ полковник. Потом они с поднятыми руками.
О л а р и у. Мне просто повезло: я работал на этой фабрике и знал ее как свои пять пальцев.
Ш о ф е р. Ну уж повезло. Вы стреляли как бог. Не разучились?
О л а р и у. Не пробовал.
Ш о ф е р. Ну парабеллум хоть сохранили?
О л а р и у (тихо). Сохранил.
Ш о ф е р. Обидно было его сдавать. Память все-таки… Я ясно вижу, словно это было вчера: двадцать четвертого августа сорок четвертого года немецкий полковник протягивает вам парабеллум: «Bitte schon, bitte…» [13] (Мэриешу.) Тебе этого не понять!
13
Пожалуйста (нем.).
М э р и е ш. Где уж? Наверно, это тебя кулаки и легионеры {87} засыпали по горло кукурузой, когда ты пришел за госпоставками? Или тебя запирали в погребе? Тебе строили виселицу прямо напротив церкви? Да если бы не подоспел господин Олариу с войсками Госбезопасности, не есть мне больше хлеба с солью… А Петре — брательника — Баничу забрал, тело его я нашел в лесу спустя два месяца. Над ним надругались и глаза выкололи… Где уж мне понять?! А что стало с Баничу, господин… товарищ Олариу?
87
Легионеры — члены фашистской организации Румынии «Железная гвардия» (30—40-е гг.).