Современная румынская пьеса
Шрифт:
Часы бьют четыре раза. П т и ц а уходит. Темнеет. М а р и я, появившись на пороге камеры, смотрит, как заходит солнце. Незаметно появляется М а л ы ш.
М а л ы ш. Скучаешь?
М а р и я. Скоро солнце будет всходить без меня. Почему ты не назовешь мне день? Сегодняшний — он последний?
М а л ы ш (тащит за собой маленький загадочный чемодан, останавливается около нее). Мне ничего не удалось сделать…
М а р и я. Да я и не
М а л ы ш. Есть еще один шанс…
М а р и я. Я слышу странный крик, словно кто-то зовет меня, я вижу прозрачный берег в далекой, белой пустынной стране… Мне страшно.
М а л ы ш (протягивает ей бутылку). Выпей, и тогда обо всем забудешь.
М а р и я. У меня достаточно времени, чтобы обо всем забыть.
Появляется П т и ц а.
М а л ы ш (Марии). Может, мы еще увидимся этой ночью. (Берет чемодан и идет, провожаемый Птицей. Птице.) Смотри не превратись в птицу и не улети, цыпленочек…
М а р и я (Птице). Меня мучает жажда.
М а л ы ш (Птице). Оставь ее, пусть поспит. Завтра она должна быть отдохнувшей…
П т и ц а. Да не беспокойся, не заснет она завтра…
М а л ы ш уходит.
Никакая жажда тебя не мучает. А этого комара я убью, если он будет здесь вертеться… Не нравится мне физиономия этого многоопытного юнца, который знает, как умаслить женщину…
М а р и я. А он знает?..
П т и ц а. Во всяком случае, делает вид.
М а р и я. Не стоит его ненавидеть и не надо домогаться моей любви — это ужасно.
П т и ц а. Я и не помышляю об этом.
М а р и я. Я ведь говорила тебе, я не могу забыть, что нахожусь в летнем саду, где среди цветов прячется фаянсовый гном…
Птица смеется и берет гнома на руки.
Чему ты смеешься? Уйди, оставь меня одну.
П т и ц а. Я не могу уйти. Я на службе.
М а р и я. Занимайся своим делом и не болтай со мной. Или тебе за это платят?
П т и ц а. Мне вообще не платят.
М а р и я. Уйди.
П т и ц а. Я не могу.
М а р и я. Даже если я тебя очень попрошу?
П т и ц а. Даже если очень попросишь.
М а р и я. Малыш не придет меня спасать…
П т и ц а. У него не хватит мужества.
М а р и я. Святой отец — тоже.
П т и ц а. Тоже. Я не уйду.
М а р и я. Почему?
П т и ц а. Мне кажется, что, унижая меня, ты меня полюбила. А ты сама разве не считаешь, что, подтрунивая над тобой, я в тебя влюбился?
М а р и я. Разве в тебя можно влюбиться?
П т и ц а. А разве нельзя?
М а р и я. Сейчас самое подходящее для этого время? Все равно что влюбиться в неодушевленный предмет. Абсурд. Как было бы абсурдом влюбиться в фаянсового гнома.
П
М а р и я. Ты начинаешь меня раздражать.
П т и ц а. Может быть, тебя помилуют.
М а р и я. Нет никакой надежды.
Входит С е в а с т и ц а.
С е в а с т и ц а. Господи, сегодня ее последний день… А она не знает.
М а р и я. Что нового?
С е в а с т и ц а. Ничего нового, ничего… Я принесла тебе зеркало…
М а р и я (рассматривает себя). Какая поблекшая, уродливая. (Отдает зеркало.) Не приноси больше… Я постарела…
С е в а с т и ц а. Последний день… (Тихо.) А она не знает… (Уходит.)
М а р и я. Нет никакой надежды.
П т и ц а. Может быть, падет правительство и этой ночью тебя освободят…
М а р и я. Ради меня правительство не падет.
П т и ц а. И все-таки есть шанс.
М а р и я. Теоретически.
П т и ц а. Значит, все же шанс существует.
М а р и я. Теоретически.
П т и ц а (все еще держа гнома на руках). Я люблю тебя, Мария.
М а р и я. Мне кажется, можно шутить остроумнее.
П т и ц а (ставит гнома на землю). Я люблю тебя, Мария…
М а р и я. У тебя нет ни капли юмора, ты без соли, без перца и лысый.
П т и ц а. Я люблю тебя, Мария.
М а р и я. Ты три раза повторяешь одно и то же — никакой фантазии.
П т и ц а. Я люблю тебя, Мария.
М а р и я. Глупость достаточно услышать один раз, нет нужды повторять ее…
Появляется М а л ы ш.
П т и ц а. Я люблю тебя, Мария.
М а л ы ш (хохочет). Поразительно, фаянсовый гном заговорил! Замечательно он сказал: я люблю тебя. (Подходит к гному.) Браво, гном. (Смеясь, смотрит на Птицу.) Ах, это был ты? А ну-ка погуляй с ним немного…
Птица берет гнома, несет его на место.
Как можно влюбиться в фарфор, в гнома, лишенного тайны?
П т и ц а. Только смерть полна тайн.
М а л ы ш. Тайны такого рода меня не интересуют.
М а р и я. А меня пугают.
П т и ц а. Умереть — так просто… (Уходит.)
М а л ы ш. Так глупо.
М а р и я. Фактически ты исчезаешь. Вот я вижу фаянсового гнома, небо, а пройдет день, и все это перестанет существовать. Не будет ни гнома, ни неба, ни тебя, словно все уйдет. А на самом деле вы останетесь, уйду я. Это глупо, когда умираешь не от болезни, не от того, что клетки твои вышли из строя, устали, износились. Когда уходишь молодым, это уже не глупо, это чудовищно. Почему все зависит от вас, Оприцеску?!