Современная японская новелла 1945–1978
Шрифт:
— Да, шикарный отель, прямо скажем. Ты здесь бывала?
— Где уж мне, — засмеялась Тамиэ. — Что, пойдем?
И она стремительно вошла первой. Возле конторки администратора стоял служащий в черном костюме. Он вежливо поклонился. Тамиэ как ни в чем не бывало проследовала мимо него в просторный вестибюль, устланный толстым ковром, поглубже уселась в кресло и закурила. Микио беспокойно разглядывал беленый потолок со сверкающими люстрами, окна с роскошными шторами.
— Проголодался?
— Есть немного.
— Тогда, может, пойдем вниз, выпьем кофе. У меня еще остались бутерброды.
— А это можно?
Он опасался, что к ним
— Что с тобой? Да ты оробел совсем.
Смеясь, она взяла его за руку и потащила к лифту. На лифте здесь надо было ехать не вверх, а вниз. Было как-то странно, словно бы нижние и верхние этажи поменялись местами. Они спустились на самый нижний этаж, там оказался зал для игр, где развлекались мужчины и женщины в гостиничных кимоно. Средних лет мужчины с киями в руках сражались у бильярда. На зеленом столе весело стукались друг о друга белые и красные шары. Рядом несколько человек сидело за маджонгом. Они не спеша обошли зал. Высокий, лет тридцати с небольшим мужчина с силой бил деревянным молотком по голове крота, которая высовывалась из отверстия в стене. Отверстий было много, и откуда высунется крот, было неизвестно. На табличке было написано: «Испытайте ваши двигательные нервы!» Мужчине, кажется, везло. Он удовлетворенно щелкнул пальцами и вернулся к бильярду.
В зале был ларек, где продавали соки и кофе. Здесь они покончили с бутербродами.
— Слушай, хорошо бы выкупаться, а?
— Выкупаться?
— Тут над нами большая ванная, а внизу — бассейн с теплой водой. Можно и туда, и туда, только вот нет купальника.
— Так ведь…
— Полотенце можно купить в ларьке, а все остальное там есть.
Тамиэ соскочила с круглого табурета перед стойкой, пошла в ларек и купила полотенца. Они поднялись по лестнице, покрытой красным ковром, и направились в ванную. Тамиэ была права: там оказались и бритва, и фен, и жидкость для волос. Служителей не было видно, можно было совершенно свободно входить и выходить. Ванна оказалась просторной настолько, что взрослый мог в ней поплавать. С круглого возвышения в центре, на котором красовалась каменная статуя нагой женщины, щедро лилась теплая вода. Из ванной открывался вид на море: нежась в воде, можно было видеть огни Атами.
«Странная эта Тамиэ», — подумал он. Вообще-то она на год старше его, в школе она была вице-председателем ученического совета. Ему запомнилось, как на разных спортивных соревнованиях Тамиэ с лентой распорядителя через плечо объявляла очередной выход. Он предполагал, что она перешла в эту вечернюю школу из какой-нибудь дневной. Потом она вдруг исчезла, а на следующий год оказалась в его классе. Иногда она сидела рядом с ним, и от нее всегда пахло лекарствами. Училась она хорошо, на экзаменах, бывало, украдкой показывала ему ответ. Потом она опять перестала появляться в школе. Правда, и он ходил туда не каждый день, но как-то раз классный руководитель пригрозил, что не зачтет ему прохождение программы, и он стал посещать занятия аккуратно. Но Тамиэ так и не появлялась. На следующий год она оказалась в классе, где учился его младший брат Кэндзи, и один семестр ходила в школу. Теперь и своей манерой держаться, и внешним видом она совсем не походила на ту ученицу, которую он видел на соревнованиях: она расхаживала в коротких брюках в обтяжку, с тесемками на голых ногах, в бежевой безрукавке, с сумкой на плече, вихляла бедрами. Прислонившись к бетонной школьной ограде, она пересмеивалась
Но сегодня с утра Тамиэ снова была другой. Какой — он вряд ли сумел бы объяснить. Он только чувствовал, что какая-то сила, сидящая в Тамиэ, захватила и его. А теперь еще выяснилось, что она запросто заходит в такие шикарные отели. Микио ощущал себя совершенным ребенком, которым Тамиэ, намного старше его, вертит как хочет.
После ванны он расположился в баре и спросил пива. Подошла Тамиэ. В первую минуту он даже не узнал ее: она стерла косметику. Теперь она снова была совсем девчонкой, веселой и понятной.
— Как-то неохота уходить отсюда, — сказала Тамиэ чуть хрипловатым голосом. Голос не вязался с ее обликом, словно тут был некий фокус, вроде чревовещания. Тамиэ было две. Когда он слышал голос, это была прежняя Тамиэ, а когда смотрел на ее лицо, перед ним словно сидел совсем другой человек. Основательно сбитый с толку, он отхлебнул пива.
— Не хочешь поиграть в ту игру?
— Какую игру?
— Ну, крота по голове бить.
— Ах, в эту…
— Давай немножко выпьем, а потом попробуем.
— У меня, наверно, ничего не получится.
— Получится обязательно.
Тамиэ молча глядела на него. Ее полные красные губы были влажными. Глаза ее блестели как-то по-другому, не так, как до сих пор, он почувствовал, что она взволнована.
— Слушай, давай заключим пари.
— Пари?
— Да, если ты выиграешь, мы останемся в этом отеле, а если проиграешь, сразу уедем. Ну как?
— Останемся? А как же…
— Ничего, не беспокойся. Я узнала: если номер не с видом на море, то не очень дорого.
Микио поднес стакан ко рту. В общем-то, с того момента, как он взял машину, он все время так или иначе думал об этом, но когда Тамиэ предложила это сама, у него вдруг перехватило дыхание.
— Ты не хочешь?
— Нет, что ты.
— Ну и хорошо. К тому же вовсе не обязательно ты выиграешь. У меня это здорово получается.
Микио вспомнил стройные быстрые ноги Тамиэ, бегущей по спортплощадке.
— Ладно. Попробуем.
— Только вот что, — очень серьезно сказала Тамиэ, — в любом случае, когда мы отсюда уедем, я с тобой больше встречаться не буду.
— Это почему же?
— Не знаю. Просто, по-моему, так будет лучше. Тебе надо в школу ходить.
Он впервые посмотрел Тамиэ прямо в глаза. И разозлился. Как будто кто-то незваный вошел и погасил засветившийся было перед ним лучик надежды.
— Хватит морочить мне голову.
Он вскочил, схватил Тамиэ за руку и вытащил ее из бара. Дойдя до лифта, он грубо втолкнул ее в кабину.
— Что с тобой? Что ты злишься?
— Поехали обратно.
— Обратно? Тебя что, разозлило, что я сказала — не буду с тобой встречаться?
— Не в этом дело.
— Тогда в чем же?
Микио и сам не понимал, почему он так завелся. Но ему было очень скверно. Это было знакомое ощущение презрения к самому себе, он его всегда в себе чувствовал на работе, в разных местах, где бы он ни служил. При чем тут Тамиэ, он сказать не мог. Интерьер вестибюля, удивление служащих — всего этого он даже не заметил. Он выволок Тамиэ наружу и, не слушая ее, отпер машину.
— Я не хочу. Переночую здесь, потом поеду.
— Хватит, садись.