Современные рассказы о любви. Привычка жениться (сборник)
Шрифт:
– Они? – Ричард перевел на нее взгляд, блестевший совсем по-московски. – Они о любви, но не нашей.
– Какой же? – криво усмехнулась она.
– Они о своей любви, русской. Когда можно, знаешь, укрыться в лесу… на природе… – И тут же запнулся, поймав ее взгляд, удивленный, тоскливый.
– Но есть же мотели, – жалобно сказала она.
– У нас, – поправил ее Ричард. – У них есть природа.
Петр сидел рядом с незнакомой женщиной, закинув небрежно ей руку на плечи. Женщина поеживалась, как будто рука щекотала ее, и вся извертелась, желая прижаться. О чем говорили,
– Ну? Заскучала? Наелась здесь дряни?
Деби испуганно-радостно посмотрела на него, сдерживая дыхание.
– Обед послезавтра! – громко сказал он. – В моем личном доме. Я всех приглашаю. К семи. В бальных платьях.
Когда американская съемочная группа уже сидела в автобусе, он вдруг подбежал и вскочил на подножку:
– Башка разболелась! Таблетка найдется?
– Что он говорит? – быстро прошипела Деби, оглядываясь.
– Он просит таблетку, – сдержанно перевел Ричард. – Мигрень. Или спазмы.
– Даю вам таблетка! – закричала Деби. – Имею таблетка! Но в доме, в отеле!
В номере у нее был беспорядок. Вечернее платье, которое Деби собиралась надеть в Центральный дом работников искусств, раскинулось в кресле, как женщина без головы. А Петр был рядом, смотрел исподлобья.
– Ты что? – спросил он ее. – Ты меня полюбила?
– А ти? – ответила она умоляюще. – Тожа лубишь?
– Я тоже, конечно, – пробормотал он. – Такие дела, бляха-муха…
Через час он крепко поцеловал ее в губы, пригладил ее вспотевшие волосы, стал одеваться.
– Зачем ти уходишь? – счастливым голосом спросила похорошевшая румяная Деби. – Здес будь. И на утро.
– Какое «на утро»? – вздохнул он. – Меня жена ждет.
Деби побледнела так сильно, что лицо ее стало похоже на кусок простыни, но только с губами, с глазами.
– Жи-на? – переспросила она. – А где она есть? Ваша жи-на?
– Жена моя? Дома, надеюсь.
Она зажмурилась и отвернулась. Петр нерешительно помялся на пороге.
– Ну ладно тебе. Я пошел.
Часа через три приключилось несчастье. Сестра Виктории, родной ее кровный близнец Изабелла, имела супруга. Супругом был главный в Москве гинеколог. Бандиты с окраин, пользуясь рассеянностью этого очень тяжело работающего в клинике и постоянно спасающего человеческие жизни врача и доцента, забрались в его незапертую машину, дождались, пока он включил зажигание, приставили к горлу оружие, чтобы…
Короче, наутро раздался звонок. Сестра Изабелла спала, когда он раздался. Уродливый голос (естественно, женский!) спросил гинеколога.
– С ума сошли, девушка? – неприветливо ответила Изабелла. – Куда в эту рань?
– Придется проснуться, – хмуро ответила «девушка». – Где муж-то, хоть знаешь?
– Мой муж? Он на даче.
– Какой еще даче! – Незнакомая громко, с досадой, вздохнула. – Он вот. Сидит, плачет.
– Кто плачет? – вскричала с ненавистью Изабелла
И тут же услышала всхлипывания. Мужские и страшные.
– Белюша! Отдай ты им все, ради Бога! Убьют ведь, Белюша!
Тут слезы закончились, трубка стонала. Изабелла Львовна догадалась, что муж ее, Изя, родной ее муж, весь истерзан и плачет. Вернулась преступница:
– Слышала? «Дача»! Короче, сегодня в двенадцать. Положишь в почтовый. В один конверт двадцать кусков, в другой – тридцать. Запомнила, жучка?
– В один конверт… – погружаясь в темноту и звон, залепетала Изабелла Львовна. – В другой конверт… Сколько?
– Да тысяч же, дура! В один конверт двадцать, в другой конверт – тридцать! Ну, что? Поняла, недотепа?
И все, провалилась. Ледяными руками Изабелла Львовна набрала сестру.
– Что, Белла? – вскричала Виктория. – Плохо? Кому? Неотложку? Где кобель?
Это было домашнее прозвище Исаака Матвеича, которое сестры обычно использовали в своих переговорах.
– Похищен! – шепнула близнец Изабелла.
Через двадцать минут она, захлебываясь и кашляя, рассказывала примчавшейся на попутке Виктории Львовне подробности дела.
– Так. – Виктория с силой закрыла глаза. – Мне ясно. Подробности есть? Кровь? Детали?
Сестра Изабелла негромко рыдала.
– Мне ясно, – повторила Виктория. – Пытки. В подвале. Сидит на цепи. Я читала. Что думаешь делать?
Изабелла Львовна упала грудью на кожаный белый диван и забилась.
– Какие есть деньги? Физически? Сколько?
– Какие же деньги? Все вложено, Вика.
– Я знаю, что вложено! Сколько осталось?
– Ну, тысяч, наверное, тридцать. Не больше…
– Так. Тридцать, не больше! При вашей зарплате! Зачем ты кольцо тогда, в мае, купила? Ведь стоило сколько? Шестнадцать? Семнадцать? Эх, Циля-то в Хайфе! Сейчас продала бы!
– Не в Хайфе Цецилия, а в Тель-Авиве, – убито поправила ее Изабелла Львовна. – Когда продавать, если нужно сегодня?
– Так. Тридцать. И шесть от меня. Больше нету. Ремонт сколько стоил? Вот именно! Значит…
Изабелла Львовна тяжелой породистой рукой схватилась за сердце.
– Я знаю! – Виктория вдруг просияла. – Я знаю, кто даст! И не скажет ни в жизни! Поскольку немая! Немая как рыба!
– Да, Господи, кто это?
– Деби! Продюсер! Давай мне словарь! Как там «выкуп»?
Деби на стук не отозвалась. Виктория замолотила энергичней и голос повысила тоже.
– What a hell do you need? [1] – хрипло спросили ее.
– We need you! [2] – закричала Виктория. – У нас тут несчастье! Дебуня! Откройте!
1
Какого черта вам надо? (англ.)
2
Нам вас надо! (англ.)