Современный чехословацкий детектив (сборник)
Шрифт:
— Это что, угроза? — спросил я. — Жаль, что нас не слышит поручик Павровский.
— Угроза? — Он снова залился хохотом, теперь уже от всего сердца. — Как бы не так! Предостережение, предупреждение — выбирай что хочешь.
— От кого? От вас или инженера Дрозда? — упорствовал я.
Ольда запрокинул голову, показывая смуглую шею. Выглядел он намного моложе своих тридцати пяти, или сколько ему там стукнуло. Развратная жизнь, как видно, не изнашивает человека так, как усиленный труд.
— Вот балда! — изрек он все той же осе, которая недавно досаждала его приятельнице. —
В тусклой мгле, которая висит над городом в пасмурные дни до самых сумерек, крчская больница выглядела как тюрьма. Стоило мне въехать в ворота, как вахтер закрыл их. С сухим треском щелкнул за моей спиной засов, словно повернулся ключ в окованной двери.
Мне была знакома лишь одна окованная дверь, которую недавно я нашел открытой. Заглянул в причудливый мир модельной мастерской и обнаружил мертвого старика. Что изменилось бы в моей судьбе, не найди я там внизу калитку в заборе и не влезь туда вместо того, чтобы поджидать Ганку на шоссе? Ничего. Все равно подозрение пало бы на меня. С того момента, как я впервые приблизился к красной вилле, не оставалось ни единого шанса не впутаться в эту историю. А я — «дураков король», как поют Карел Готт и инженер Каминек, — на другой день опять потащился туда, чтобы встретиться с Томашем Дроздом и подружиться с Лукашем. Мне сделалось тошно от всех этих «что, если бы», которых я прежде избегал. Ни к чему это. Нужно принимать все как есть.
В данный момент я еще не знал главной причины, по которой мне надо было как можно дальше держаться от той роковой недвижимости.
Я ехал по бетонной дорожке, окаймленной с одной стороны газоном, а с другой — одинокими корпусами, печальными, какими бывают только больницы. Электричества еще не зажигали, и в незашторенных окнах отражалось оловянно-серое небо. В любую минуту мог полить дождь.
Хирургический корпус с ярко освещенным первым этажом выглядел почти весело. Так и манил лечь туда и дать что-нибудь у себя вырезать. Что-нибудь лишнее, например сердце. Я поставил машину двумя колесами на тротуар под не зажженным еще фонарем. Вышел и зашагал к подъезду, который бросал желтый прямоугольник света на бетонную площадку для машин «скорой помощи».
На площадке отражалась темная тень — силуэт человека, который решил постоять и глотнуть свежего воздуха. Это была женщина в белом халате с засученными рукавами. Ее темные волосы обвисли, а милые и упрямые губы казались почти бескровными.
— Добрый вечер, — поздоровался я.
Кивнув с отсутствующим видом, доктор Майерова посторонилась. Но я продолжал стоять. Тогда она пригляделась ко мне и узнала.
— Добрый вечер, — ответила докторша. Тоном
Меня это не отпугнуло.
— Могу я поговорить с Йозефом? — вкрадчиво спросил я.
— Сейчас? Нет.
— Почему нет? Я ведь только на минуту.
— Потому что поздно, — упорствовала она. — И еще… Ваш последний визит не слишком пошел ему на пользу. Вы не должны рассказывать Йозефу о том, что происходит за больничными стенами. Ему нужен покой.
Я изобразил на своем лице виноватую улыбку.
— Это трудно. Йозеф и на смертном одре будет интересоваться делами на стройке. Да и не стоит держать его в изоляции. Это повредит ему гораздо больше, чем наш минутный разговор.
Доктор Майерова слушала меня с тем безразлично-терпеливым выражением, которое практикуется в лечебных учреждениях специально для бесед с назойливыми профанами. В ее исполнении эта мина достигла своего совершенства.
— Сегодня здесь был пан Иреш, — жестко сказала она. — Разговаривал с Йозефом полдня. Сомневаюсь, что вы можете сообщить ему еще что-нибудь интересное.
— Я должен… — осторожно начал я, но докторша меня перебила:
— Прошу вас свои личные проблемы оставить пока при себе. Поймите же, Йозефа привезли в очень тяжелом состоянии. Всякие неприятные эмоции сведут к нулю проведенное нами лечение.
— Как может его взволновать то, что к нему не имеет отношения! — не сдавался я. — О том, что случилось, он знает и не думать об этом, конечно, не может. Вы ведь тоже в курсе? Йозеф вам рассказал, верно?
Сунув руку в карман, докторша вытащила, пачку сигарет. Я дал ей огня. На засученном рукаве халата виднелось кровавое пятно, на белой коже возле локтя — красная полоса. Она медлила с ответом.
— Нет, не Йозеф… — наконец выговорила Геленка.
Понадобилось время, чтобы до меня дошел смысл ее лаконичного ответа.
— Тогда кто? Поручик Павровский?
Пани Майерова, выпустив облачко дыма, зажмурила глаза.
— Вы не единственный, кто навещает Йозефа, — уклончиво ответила она. Увидев у себя на руке кровавую полосу, докторша, послюнив палец, сунула сигарету в рот и начала тереть пятно. В эту минуту ее подбородок выглядел особенно упрямым.
— Кто тут был? Прошу вас, позвольте мне поговорить с Йозефом! Хватит и пяти минут, даю вам слово.
— Нет. — Она снова вложила в рот вместо сигареты покрытый уже засохшей кровью пальчик. — Напрасно вы меня уговариваете. И к сестрам даже не пытайтесь… я их предупредила, чтобы к Йозефу никого не пускали.
Она легко угадала мой замысел, который я собирался осуществить, как только она уйдет. Докторша выглядела хрупкой и измученной, точно маленький вампир, которому достаточно капли крови, чтобы вновь обрести нечеловеческие силы. Не удержавшись, я сообщил ей об этом.
— Это вы вампир! — Она показала мелкие белоснежные зубки. — Не стыдно вам избавляться от неприятностей за счет больного человека?
— Что вы говорите? — возмущенно воскликнул я. — От чего, по-вашему, я собираюсь избавиться за счет Йозефа? У него-то с этим что общего? Что вы про это знаете? Й что пытаетесь скрыть?