Современный чехословацкий детектив (сборник)
Шрифт:
— Как дела, шантрапа? — церемонно приветствовал нас Милонь, распрямляясь в объятиях Добеша.
Меня Добеш хотя бы похлопал по спине, а вот Том не удостоился и рукопожатия. А ему это было явно небезразлично.
— Привет.
Добеш сделал общий поклон, а если его глаза и задержались на ком-то чуть дольше, так это на Богунке. Тот короткий взгляд, которым он смерил Тома, мог быть с равным успехом направлен на начищенное до блеска стекло витрины. Безусловно, время сильно
— Спасибо, ничего, — вежливо ответил Славик Пилату. Богунка только хихикнула и подставила руку для поцелуя.
— Ах, женщины, нежные создания, — с тоской сказал Пилат, — сладкие бестии. Пардон. — И Милонь запечатлел на Богункиной руке сочный поцелуй.
— Бестии? — оживилась Богунка, и я, заглянув под стол, убедился, что с этого момента Томаш может быть спокоен, поскольку жена его шефа не то чтобы нашла, кем его заменить, но, во всяком случае, переключила внимание на очередной объект.
Пилат, однако, почти исчерпал запас своих эмоций, и Славик совершенно напрасно предостерег жену:
— Бодя!..
— Вы… почему я не узнал вас раньше? — с сожалением сказал Милонь и обернулся к девушке, чью руку он все это время сжимал. К девушке, знакомой мне по увертюре к сегодняшнему вечеру. Это была та самая побитая девица, подружка пижона в кожаной куртке и нелепых темных очках, с которым так беспощадно расправился доморощенный живописец Бубеничек. Вблизи она показалась мне много моложе, чем когда нас разделяла стойка бара. Мелкое личико все в веснушках — вылитая Map лен Жобер.
— Вот, — каким-то отяжелевшим голосом сказал Милонь, — разрешите представить вам мою невесту.
Девица выглядела испуганной, и наше внимание явно было ей не по душе.
— Очень приятно, — галантно произнес Славик и в свою очередь поцеловал руку этой жертве Милоня.
— А ты… ты кто такой? — спросил Пилат и бесцеремонно толкнул Томова шефа в грудь.
— Славик.
— Главный редактор «Подружки», — услужливо добавил Том и подмигнул Милоню. Тот, впрочем, не обратил на него внимания.
— А-а, вот как…
Он собирался сказать что-то еще, но Томаш, не надеясь больше на подмигивание, красноречиво наступил Пилату на туфлю.
— Что я, дурак, что ли? — отмахнулся Милонь и одарил Славика широкой улыбкой. — Между нами, «Подружка» — отличный журнал. Поздравляю вас, пан Хвалик!
— Спасибо, — кисло воспринял Славик его несколько топорную остроту.
Веснушчатое создание рядом с Милонем сохраняло все тот же испуганный вид.
— Так вы, значит, невеста. — Я постарался как можно более нахально и двусмысленно подмигнуть. — Ну-ну, а с женихами вы сегодня
Девушка покраснела.
— Пардон, — влез между нами Милонь и сурово поднял палец, — вы тут не вздумайте обижать мою девушку. В таких делах я — зверь!
— Зверь! — хохотнула Богунка.
— Будь спокоен, — дружески толкнул я Милоня, которого тут же выровнял Добеш. — Меня зовут Честмир. — И я подал девушке руку.
— Ой, Честик! — заголосил Пилат. — Тебя-то я, парень, знаю, куда тебе, ты бы не посмел… Нет, послушай, Честик, ты видел, какой я бываю зверь?
— Яна, — шепнула девушка.
— Да, — сказал я, — доводилось. Дворняга подзаборная, вот что ты за зверь!
Томаш схватил меня за рукав пиджака.
— Не дури, оставь его, не провоцируй.
Я вырвался. И это король?! Этот должен занять место Зузаны?! Я взглянул на Добеша. Добеш прикрыл глаза и пожал плечами. А идите вы, ребятки, подумал я с досадой и, опомнясь, улыбнулся побитой девице:
— Так вас зовут Яна?
— Угу, — откликнулась она.
Сколько ей может быть? Семнадцать, а то и того меньше. Почти не была накрашена, только ресницы, и под глазами немного фиолетовых теней. Впрочем, может быть, тени — это и не грим. За столом воцарилась гнетущая тишина, и Пилат обиженно поднялся:
— Ну ладно, мы пошли назад.
Он по-хозяйски обхватил девушку за плечи и увел к своему редеющему кружку. Богунка хмуро уткнулась в пустую рюмку.
— Закажем еще? — Славик залихватски щелкнул пальцами: — Пани Махачкова, повторите, пожалуйста…
Но пани Махачкова не отреагировала, и главный редактор отправился к стойке сам.
— Ты же знаешь, — сказал Томаш, — какой это идиот. Чего ты с ним связался?
— Пошел ты…
— Идиот, — повторил Том, — и перед этим идиотом тебе не надо… тебе нет нужды, — поправился Том, — выставлять свои комплексы. Ты свое дело знаешь и играешь в высшей лиге — так откуда комплексы?
— Ты это о скрипке? — спросил я.
— Черта с два, — возмутился Том, — я говорю о твоих текстах!
— Ах, вот ты о чем!
— Именно, — сказал Том, — ну подумай, зачем тебе позволять доить себя?
— Ну да, наверное, ты прав. Может, из-за Зузаны… Сентиментальным стал…
— Пилат… — ухмыльнулся Гертнер, — послушай, да ведь он ничтожество!
— Пилат?
— Примитив, — сказал Том, — и если ребята думают, что он заменит Зузану…
— Похоже на то, — сказал я, — бьюсь об заклад, что так они и думают. Бонди-то уж наверняка, — улыбнулся я Добешу, который делал вид, что не слушает, но слушал. И чертовски внимательно.