Современный детектив ГДР
Шрифт:
Наступила пауза. Вюнше вопросительно смотрит на Гартвига. Тот кивает.
— Попросите свидетеля Фрица Вайнхольда, — отдает распоряжение Вюнше, не удостоив меня взглядом.
Сидевший у дверей надзиратель вскакивает, повторяет фамилию и вызывает моего брата. Фриц неуверенно входит в комнату. Я смотрю на него с ненавистью. Под правым глазом у него кровоподтек, лоб в двух местах рассечен, правая рука на перевязи. По крайней мере это вызывает у меня удовлетворение. Не мешало бы добавить ему еще, подумал я.
Вюнше и
Фриц останавливается в нескольких шагах от стола, желая, очевидно, соблюсти дистанцию, но Вюнше разрешает ему подойти ближе.
— Значит, вы вернулись домой с танцев, Вайнхольд, — начинает допрос Вюнше. — Как вы обнаружили своего брата, или, скажем лучше, преступление, которое он совершил?
Фриц, откашлявшись, нерешительно косится на меня. Между нами метра два. Вюнше и прокурор сидят за столом. Мое присутствие, как вижу, Фрицу неприятно. Ему явно не хочется повторять свои показания при мне.
— Можно я отвечу наедине?..
Вюнше, мотнув головой, указывает ему на свободный стул у стены. Фриц неохотно берет его и усаживается возле стола.
— Итак, прошу, — говорит Вюнше.
— Еще с улицы я заметил свет в окне, будто что-то горит, — начинает медленно Фриц. — Сперва я подумал — пожар, потом решил, что залез вор — отец ведь хранит деньги в этой комнате. Поэтому я тихо пробрался в коридор, чтобы накрыть ворюгу. Глянул в замочную скважину, вижу — брат. Стоит у отцовского шкафчика и роется там. Взял шкатулку, открыл ее, вытащил пачку денег. Ну, думаю, решил обокрасть. Можете мне поверить, я чуть не рехнулся от стыда: неужто это мой брат, ведь я всегда за него вступался… хотя и спорил с другими, которые считали, что убил не он. Я-то полагал, что виноват он. — Фриц умолк.
— Дальше! — сказал Вюнше, поглядел на него некоторое время и перевел глаза на меня.
— Ну, а дальше и началось то самое. Вальтер вытащил из кармана конверт, такой большой, желто-коричневый. Положил его в шкатулку, а поверх — пачки с деньгами.
В больном плече у меня что-то задергалось. Я перевожу взгляд с Фрица на Вюнше, потом растерянно смотрю на Гартвига. По спине бегают мурашки, от страшной злости мой череп вот-вот взорвется. Вюнше, угадав, что сейчас может произойти, предостерегающе поднимает руку. Надзиратель становится между мною и Фрицем.
— Продолжайте, продолжайте, — торопит Вюнше «свидетеля».
— Я сразу побежал к отцу. — Фриц заговорил быстрее и чуть запинаясь. — Когда мы вошли в комнату, Вальтер хотел запереть шкатулку. Только теперь я заметил, что на диване лежит топор. Отец спросил у Вальтера, что все это значит. А Вальтер схватил топор и бросился на нас. Когда мы его одолели, он вырвался и прыгнул в закрытое окно.
Под конец голос Фрица выровнялся. Наверно,
— Прежде вы не видели этого письма и фотографии? — спрашивает Гартвиг.
Фриц трясет головой.
— Нет, ни разу, откуда…
— Вот именно, откуда? — хладнокровно повторяет Гартвиг.
— Как вы думаете, зачем ваш брат положил, или, скажем лучше, подложил конверт в шкатулку? — подхватывает Вюнше реплику прокурора.
Сыгранная пара, ничего не скажешь. Так не хочется, чтобы эти люди, которым я симпатизирую и верю, дали сбить себя с толку…
— В каждом поступке есть свой смысл, — добавляет Гартвиг. — Особенно если он связан с таким огромным риском.
— Он хотел погубить отца, свалить на него всю вину, — выпаливает Фриц, не задумываясь.
— Ага! А это вполне возможно. — Вюнше прикидывается наивным, но в его голосе звучит неподдельное любопытство. Ответ Фрица, кажется, его удивил. — Какую же вину он хотел свалить на отца? — спрашивает он спокойно, однако взгляд его пронизывает «свидетеля».
Фриц резко выпрямляется. Нижняя челюсть его вдруг отвисла. Кажется, будто он прилагает неимоверные усилия, чтобы закрыть рот.
— Какую вину вы имели в виду? — повторяет Гартвиг приветливым тоном.
Каждая секунда молчания давит непосильным грузом Фриц беспомощно озирается и встречает мой враждебный взгляд.
— Ну, я сказал так, вообще, — в замешательстве бормочет он. — Зачем же ему тогда делать такие вещи?
— Да, зачем? — повторяет Вюнше, как бы размышляя. — И все же какую вину вы имели в виду? Вину в каком конкретном преступлении?
— Вину… дело могло касаться… касаться только убийства, — пролепетал Фриц.
— Убийства? — Вюнше, кажется, перестал соображать. Он с удивлением смотрит на Фрица и качает головой. — Ну какое отношение имеет конверт к убийству, не понимаю.
Фриц, выпучив глаза, оглядывает комнату и глотает комок, подступивший к горлу.
— Я так предполагал, — отвечает он упавшим голосом.
— Ага. — Вюнше записывает ответ брата и тут же дает ему подписать протокол допроса.
Продолжение очной ставки успеха не приносит. Каждый остается при своих показаниях. Вюнше и Гартвиг расспрашивают Фрица о каких-то бессмысленных деталях: где я стоял, когда он вошел в комнату; где лежал топор; что делал отец; как мне удалось снова завладеть конвертом, раз они оба напали на меня… Я перестал слушать и раздумывал о главном. Наконец Фрица выпроводили. Я не сомневался, что они упустили нить и распутать клубок им будет нелегко.
Старик вошел, скособоченный, как обычно. Увидев меня, он торжествующе усмехнулся. Грозный взгляд Вюнше и цепкие пальцы надзирателя усаживают меня обратно на стул, с которого я мгновенно вскочил.