Современный детектив ГДР
Шрифт:
— Перестань говорить вздор про мою вину! — решительно вмешался старик. Пальцы его судорожно вцепились в вырез жилета, запавшие губы дрожали, подбородок все время двигался. — Меня это не касается, не касается. Я пятьдесят лет честно делал свое дело и никому ничего не должен. Я не позволю себя упрекать, тебе тоже не позволю, запомни раз и навсегда. — Он тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Из водянисто-голубых глаз за толстыми стеклами очков выкатились две слезы и побежали по впалым щекам.
Жена глянула на него, потом
— Конечно, он прав, когда так говорит. Дожив до старости, начинаешь понимать, что по-своему прав каждый. Во всем воля божья, мы должны с покорностью принимать свою судьбу. Против судьбы человек бессилен.
— Мы не затем пришли, чтобы бередить ваше горе, — заговорил Крейцер. — Насколько нам известно, Вольфганг сейчас ведет себя примерно. Но вы, по всей вероятности, помните, что тогда из вашей дачи исчезли пишущая машинка и фотоаппарат. Мы отыскиваем эти предметы и хотели бы кое о чем у вас узнать.
Старик неумолимо глядел в окно, но старушка кивнула.
Крейцер продолжал:
— Не приходилось ли вам слышать от Вольфганга такое имя: Дитер Николаи? Не был ли Вольфганг знаком с этим молодым человеком?
Фрау Першке задумчиво посмотрела на свои руки и отрицательно покачала головой.
— Что-то не припомню.
— Вольфганг состоял в мотоклубе?
— Да, состоял. Он был прямо помешан на мотоциклах, даже диплом получил один раз. У Акселя, его дружка, был свой мотоцикл. Они ходили в клуб вместе. А потом поссорились, и у Вольфганга пропала охота, потому что своего мотоцикла у него не было. Ходить в клуб просто так ему не хотелось, вот он и просил то у одного, то у другого, чтоб дали поездить.
Старушка подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, извлекла оттуда грамоту и с гордостью протянула ее Крейцеру, который принялся ее рассматривать, держа так, чтобы и Арнольд тоже мог поглядеть.
Грамота была выдана тельтовским мотоклубом активному члену Вольфгангу Першке, занявшему второе место в соревновании.
Крейцер встал и подошел к фрау Першке, которая все еще рылась в комоде. Он положил грамоту на приемник и при этом скосил глаза в выдвинутый ящик. В ворохе всевозможных бумаг там лежала стопка фотографий, а из стопки выглядывал уголок цветного снимка. Крейцер спросил, нельзя ли взглянуть на эту фотографию. Фрау Першке растерянно кивнула, и он вытащил фотографию из пачки. Это был групповой снимок членов мотоклуба, сделанный во время какого-то спортивного мероприятия в октябре прошлого года, как о том сообщала подпись.
— А Вольфганг здесь есть? — спросил Крейцер, передавая снимок фрау Першке.
Ее глаза скользнули по снимку, и она указала на лицо в предпоследнем ряду.
— Вот он, с черными звездочками на белом шлеме.
Крейцер перегнулся через ее плечо, а Арнольд подошел с другой стороны. После минутного молчания Крейцер
— А вот и он, наш друг спортсмен!
Впереди слева, за лежавшим на траве мотоциклом, стоял на коленях Дитер Николаи в сером кожаном комбинезоне, шейном платке и с красным шлемом под мышкой, за ремень шлема были засунуты перчатки с крагами.
— Вы не разрешите взять этот снимок на несколько дней?
На лице фрау Першке мелькнула тень, она протянула руку за снимком, но передумала, опустила руку и сказала неуверенно:
— Хорошо, берите. Но пообещайте, что непременно вернете. Это память, а у нас так мало карточек мальчика.
— Не тревожьтесь, госпожа Першке, мы переснимем и немедленно вернем, — заверил ее Крейцер. Он указал на Дитера Николаи: — Вам знакомо это лицо? Может, вы когда-нибудь видели Вольфганга с этим молодым человеком?
Фрау Першке надела очки с тонкими гнущимися дужками и вгляделась в снимок.
— Не думаю, — сказала она, — к Вольфгангу вообще мало кто ходил из друзей. Тесно у нас, да и муж на это косо смотрел. К нам изредка заходил только Аксель. А этого я ни разу не видела.
— Не беда, — сказал Крейцер, — по фотографии мы можем заключить, что они по крайней мере встречались в клубе, — значит, были знакомы. Если вы не возражаете, мы хотели бы посмотреть ваш садовый участок.
Старичок в кресле вдруг словно пробудился ото сна. Он повернул к ним голову, скрипуче прокашлялся и сказал:
— Это мой участок, спрашивать надо у меня.
— Не позволите ли вы нам осмотреть ваш участок?
Старик пристально посмотрел на Крейцера поверх очков. Подбородок у него непрерывно двигался. Лицо вдруг утратило упрямое, ожесточенное выражение.
— Ключи на кухне, на доске, — сказал он. — Достань их, жена.
Фрау Першке открыла дверь на кухню, и в комнату ворвалось облако щелочного пара.
— Слишком мы стары, чтобы держать сад, — вдруг заговорил старик. — Раньше у нас был образцовый сад, а теперь он одичал и заглох. Я не могу больше делать тяжелую работу. Арендовать его никто не хочет. Люди стали сытые и обленились.
Фрау Першке вернулась из кухни с ключами в руке. Их было два: один — от дверей, другой — маленький — от замка на калитке. Она передала ключи Крейцеру, тот некоторое время держал их на ладони, потом сунул в карман.
— Вы не скажете, как лучше туда добраться?
— Это в Штансдорфе, Грюнервег, шестьдесят один. Раньше мы ходили туда пешком, прямо через поле. — Он слабо махнул рукой в сторону окна. — А вы можете доехать на автобусе. До трактира. Там выйдете и пойдете налево, вверх по холму. С холма сразу увидите садовые участки и свернете во второй проход налево. Это и будет Грюнервег. Вначале дорога там засыпана шлаком, а потом начнется песок и глина. Наш участок в конце дороги, примерно с полкилометра, на левой стороне. На воротах номер, так что ошибиться нельзя.