Современный французский детектив
Шрифт:
— Вот черт! — восклицает Ренардо. — Гильза… рядом с картотекой!
Бельяр оборачивается, поднимает маленький блестящий цилиндрик, разглядывает его, держа на ладони, потом кладет на письменный стол… Вот все, что оставил убийца!
Но Ренардо, который не может больше усидеть на месте, начинает обшаривать обе комнаты. Это минутное дело. У Бельяра всю стену против окна занимают металлические ящики картотеки; в левом углу у окна стоит письменный стол и кресло Бельяра, рядом кресло побольше с пепельницей на металлическом стержне, предназначенное для посетителей. Вот и все. Никаких тайников. У Сорбье мебель точно такая же, но
— В чем дело… Говорите быстрее…
Потом выслушивал, слегка склонив голову, делал какие-то пометки на уголке бювара, листок постепенно покрывался таинственными знаками, именами, цифрами, подобно стене в телефонной будке. Кивком головы он отпускал вас и снова начинал ходить по комнате. Ренардо ворчал:
— Что за странная манера работать у этого человека! Но обычно все сходились на том, что один из самых блестящих выпускников Политехнической школы не может вести себя, как заурядный человек. Порой над ним посмеивались. Сорбье приписывали необычайную рассеянность. Рассказывали, будто однажды вечером, выйдя из театра, он вместо красавицы мадам Сорбье по ошибке подхватил и привез домой весьма покладистую незнакомку. «Что вы хотите, цифры, — объяснял Ренардо. — Попробуйте вскрыть его череп, и вы обнаружите там одни цифры!» Но тут же добавлял, так как испытывал глубочайшее уважение к своему шефу: «Но что там ни говори, это настоящий ас!»
Шум голосов во дворе внезапно затих.
— Вот и босс, — прошептал Ренардо.
Бельяр раздраженно отошел в сторону. Он терпеть не мог этих пристрастий Ренардо, его замашек бизнесмена. Не нравилось ему и напускное добродушие Оберте, его подчеркнуто оживленное обращение с рабочими. Настоящим-то шефом был Сорбье! Оберте медленно поднимается по лестнице. Ренардо идет ему навстречу, вполголоса рассказывает о случившемся.
— Что? Это невозможно!
Оберте входит, останавливается, глаза его прикованы к распростертому телу. Он тоже с первого взгляда понимает, что Сорбье мертв.
— Его убили почти что на наших глазах, — говорит Ренардо. — Но мы так никого и не обнаружили.
— Как же так… Как же так… — повторяет директор.
— И цилиндр исчез, — добавляет Ренардо.
Оберте смотрит на Бельяра, вероятно, ждет уточнений.
— Совершенно верно, — подтверждает Бельяр.
Оберте в полном замешательстве медленно стягивает перчатки, бросает их в шляпу и кладет ее на кресло.
— Разразится страшный скандал, — шепчет он.
Бельяр и Ренардо обмениваются понимающим взглядом. Они ждали этого слова.
Сделав над собой усилие, директор подходит к убитому. Ковер соломенного цвета медленно темнеет вокруг Сорбье. Ренардо коротко и четко рассказывает о происшедшем. Оберте быстро кивает головой. Он овладел собой. Он привык
— Ясно, он ушел через окно, — говорит Оберте.
— Нет, — возражает Ренардо. — Внизу стоял Леживр. Он никого не видел.
Директор снова смотрит на Бельяра.
— Верно, — произносит Бельяр.
Оберте, перешагнув через тело, проходит в кабинет Сорбье, разглядывает окно, потом сейф. Он повторяет все то, что проделали двадцать минут назад инженеры. Вплоть до того, что проводит по глазам и по щекам своей мясистой с массивным перстнем рукой.
— Подведем итоги, — говорит он. — Здесь, во флигеле, убийце негде спрятаться. С другой стороны, он не мог уйти ни через дверь, ни через окно. Но это же нелепость, то, что вы мне тут рассказываете!
А между тем Сорбье был убит и открытый сейф был пуст. Ключи еще торчали в замочной скважине, они принадлежали убитому.
— Вы понимаете, что это означает? — снова произносит Оберте. — Если убийца, на наше несчастье, заинтересуется цилиндром, захочет узнать, что там внутри…
Он опускается в кресло Сорбье. Оберте знает, что теперь все зависит от него, от его находчивости. Он протягивает руку к телефону.
— Ренардо, спуститесь вниз и прикажите очистить двор. Что же касается Сорбье, сошлитесь на несчастный случай. Незачем сеять панику среди персонала… Тем более что преступник, по всей вероятности, еще скрывается на заводе, возможно даже, что он в первую очередь собирается уничтожить завод…
Бельяр и Ренардо безмолвствуют. У Ренардо лоб блестит от пота, но он вполне владеет собой и удаляется твердым шагом. Оберте снимает трубку, поворачивается к Бельяру.
— Пожалуй, вряд ли стоит обращаться в комиссариат. Дело слишком серьезно. Я сообщу обо всем директору уголовной полиции.
Он раздумывает.
— Полиция или служба безопасности, что лучше? Точность и дерзость, с которой нанесен удар… вы догадываетесь, Бельяр, что это означает?… Это шпионаж.
— В таком случае, — отвечает Бельяр, — непосредственной опасности нет. Шпион, если речь и в самом деле идет о шпионе, удовольствуется тем, что спрячет цилиндр в надежном месте.
— Возможно, — соглашается директор.
Он тихонько постукивает телефонной трубкой по своей широкой ладони, не зная, какой из многочисленных гипотез отдать предпочтение.
— Мне кажется, лучше всего обратиться в уголовную полицию, — говорит Бельяр. — Я хорошо знаю комиссара Марея. Мы вместе воевали, вместе бежали из плена… К тому же Марей был хорошо знаком с Сорбье…
— Превосходно!
Оберте звонит в уголовную полицию, спрашивает директора и, так как Бельяр собирается уходить, удерживает его за руку. Бельяр слушает и невольно восхищается лаконичностью и точностью Оберте. Не прошло и пяти минут, как он здесь появился, а уже во все вник и обдумал все возможные последствия.
— С минуты на минуту мы можем взлететь на воздух, — разъясняет он. — Я прикажу негласно обыскать завод, но мы, конечно, ничего не найдем. Человек этот либо уже скрылся, либо, если почувствует опасность, откроет цилиндр… Других вариантов я не вижу… Простите?… Нет, господин директор, даю вам слово, я ничего не выдумываю. Это не в моем духе… Не могли бы вы прислать нам комиссара Марея? Он хорошо знал жертву… Спасибо.
Оберте вешает трубку и на мгновенье закрывает глаза.
— Я во всем этом виноват, — тихо произносит он.