Современный французский детективный роман
Шрифт:
— Как вам кажется, знает она о вашей связи с отцом?
— Никогда об этом не думала. Каждый мог нас застать врасплох.
— А отца она любит?
— Скорее, относится к нему покровительственно… Она, должно быть, считает его жертвой матери. Мне кажется, Бэмби не выносит мать за то, что она играет в семье слишком большую роль.
— А сам Парандон играет не слишком большую роль?
— Да, не из первых…
— И он никогда не пытался…
— Может, и пытался, давно, когда я еще здесь не работала, но, видно, понял, что битвы ему не выиграть.
— …и
Она засмеялась:
— Не настолько, как вы думаете. Он в курсе всего, что происходит в доме… Он не выспрашивает, как мадам Парандон, а довольствуется тем, что слушает, наблюдает, делает выводы. Это удивительно умный человек…
— У меня тоже сложилось такое впечатление.
Он увидел, что эти слова привели ее в восторг. Девушка вдруг посмотрела на него дружески, будто он нашел путь к ее сердцу. И Мегрэ стало ясно, что если она вступила в интимные отношения с Парандоном, то вовсе не потому, что он ее патрон, а потому, что питала к нему настоящие чувства.
— Бьюсь об заклад, что у вас нет любовника…
— Это верно. Мне и не хочется…
— Вы не страдаете от того, что живете в одиночестве?
— Напротив. Невыносимо иметь под боком человека, который тебе неприятен… Тем более спать с ним…
— А мимолетные увлечения?
И снова, как при каждом вопросе, он уловил в ее коротком раздумье колебание: сказать или не сказать правду…
— Иногда… Очень редко…
И с забавной гордостью, будто изрекая свое кредо, добавила:
— Но только не у меня дома…
— Каковы отношения у Гюса с отцом? Я уже задавал вам этот вопрос, но разговор ушел в сторону…
— Гюс его обожает, но восхищается издали. Знаете ли, чтобы их по-настоящему понять, вам бы следовало познакомиться со всей семьей, но, боюсь, тогда ваше расследование никогда не закончится… Квартира, как вы знаете, принадлежала Гассену де Болье и полна воспоминаниями о нем… Он был председателем кассационного суда. Три года назад, когда он уже совсем одряхлел, он уехал к себе в Вандею и с тех пор живет там безвыездно в своем имении. Раньше он приезжал на недельку-другую в Париж, в доме есть его комната, и стоило ему появиться, как он снова становился хозяином дома…
— Значит, вы его знали?
— Очень хорошо. Он диктовал мне всю свою корреспонденцию.
— Что это за человек? Судя по портрету…
— Тому, что в кабинете у мосье Парандона? Если вы видели портрет, считайте, что видели и оригинал… О таких, как он, говорят — неподкупный и просвещенный деятель… Вы понимаете, что я хочу сказать?.. Представьте себе человека, считающего себя центром вселенной, словно это памятник, только что сошедший со своего пьедестала… Пока он здесь жил, все ходили на цыпочках и говорили шепотом. Дети — тогда они были маленькие — буквально трепетали перед ним… Совсем другое дело отец мосье Парандона, хирург…
— Он у них бывает?
— Очень редко. Об этом я и хотела вам рассказать. Вы, конечно, знаете его историю. Сын крестьянина из Берри, он так и остался мужиком, охотно употребляя даже во время лекций простонародные словечки.
— Особенно мадам Парандон…
— Разумеется, симпатии они друг к другу не питали… Я не знаю подробностей… Слуги намекали на какую-то скандальную сцену, которая здесь как-то произошла… Факт тот, что старик больше сюда не заходит, и сын каждые два-три дня к нему наведывается…
— Значит, Гассены взяли верх над Парандонами?
— Больше, чем вы думаете…
Дым от трубки Мегрэ и сигареты мадемуазель Ваг синей пеленой расстилался по комнате. Девушка встала и шире открыла окно, чтобы дать доступ свежему воздуху.
— А как же иначе, — продолжала она насмешливо. — У детей столько теток, дядюшек, двоюродных братьев и сестер с материнской стороны… У мосье Гассена де Болье четыре дочери, и все они живут в Париже, а у тех свои дети, целая куча, от десяти до двадцати двух лет… Кстати, одна из дочерей прошлой весной вышла замуж за чиновника, ведающего отделом в Морском министерстве… Вот вам сведения о клане Гассена де Болье… Если вы хотите, я могу составить список с именами мужей…
— Думаю, что пока это не требуется… И часто они здесь бывают?
— То одна сестра, то другая… Хотя они и замужем, но приходят сюда, как в отчий дом…
— Тогда как…
— Вы поняли все до того, как я вам успела объяснить… Брат мосье Парандона, Жермен, — врач, специалист по детской невропатологии. Он женат на бывшей актрисе, которая до сих пор осталась очень моложавой и пикантной.
— Он похож на?..
Мегрэ не без стеснения задал этот вопрос, но девушка поняла.
— Нет, на брата он не похож, он такой же крепкий и широкий в плечах, как отец, но чуть выше ростом. Очень красивый мужчина и, сверх ожидания, очень мягкий. Супруги бездетны, редко наносят визиты, а у себя принимают только нескольких близких друзей…
— Но в этом доме они не бывают… — вздохнул Мегрэ, который начинал уже отчетливо представлять все семейные отношения Парандонов.
— Мосье Парандон ходит к ним по вечерам, когда у его жены играют в бридж. Сам он ненавидит карты. Иногда мосье Жермен приходит к брату и беседует с ним в кабинете. Я узнаю это утром по запаху сигары.
Внезапно в Мегрэ произошла какая-то перемена. Тон его уже не был ни строгим, ни угрожающим, но в его голосе и взгляде теперь не было и оттенка недавней легкости и шутливости.
— Послушайте меня, мадемуазель Ваг. Я уверен, что вы мне отвечали с полной откровенностью, а некоторые вещи говорили даже до того, как я успевал вас спросить. Мне остается задать вам еще один вопрос, последний, и я прошу вас быть со мной столь же откровенной. Итак, верите ли вы, что эти письма могут быть шуткой?
Девушка ответила без колебания:
— Нет!
— Чувствовали ли вы до появления этих писем, что в доме назревает драма?
На этот раз она выждала, зажгла новую сигарету и произнесла: