Современный греческий детектив
Шрифт:
В шесть часов вечера в театре Талию Халкью ожидал еще один неприятный сюрприз. За кулисами опять торчал молодой человек, преследовавший ее утром. Он уже и не пытался прятаться. Прошел мимо нее по коридору и, поравнявшись с актрисой, слегка кивнул ей. Потом о чем-то поговорил с Леккосом. Комик снисходительно усмехнулся, показав юноше дверь Элены Павлиди. Едва он отошел, Талия Халкья подскочила к Леккосу и с деланным равнодушием спросила:
— Кто это?
— А что, приглянулся? — со смехом отозвался комик.
Она
— Ничего мальчик. Из начинающих, что ли?
— Нет, он журналист. Интервью пришел брать.
Таких молодых людей в редакциях пруд пруди, объяснил Леккос. Они обычно выведывают у знаменитостей, в котором часу те ложатся спать, какой марки сигареты курят, всегда ли мечтали стать актерами и прочую чепуху. Одним словом, эти интервью чаще всего никто не печатает. Вот теперь осаждают нашу новую премьершу.
— Элену?
— Да. Видала, как разлетелся? Болван!
— Зато хорош собой.
— Что ж, займись им. Мальчики любят старых кошек.
И он оглушительно расхохотался. Талия надулась для виду, но, как только она повернулась к нему спиной, глаза ее беспокойно забегали. Леккоса, этого старого дурака, легко вокруг пальца обвести. Молодой человек совсем с другой целью пришел в театр. Тут в конце коридора она заметила Каридиса и поспешно скрылась в своей гримерной.
Фабрикант на ходу со всеми здоровался. После смерти Розы Варги он перестал ежедневно бывать за кулисами. Но иногда все же появлялся, показывая всем, что остался верным поклонником искусства. «Новую пассию себе подбирает», — посмеивался Леккос. Подойдя к комику, фабрикант спросил, как поживает Талия Халкья.
— Прекрасно. Вот только что была здесь, — ответил Леккос и посмотрел по сторонам. — Всего несколько минут назад. Наверно, ушла к себе.
— Спасибо. Хочу засвидетельствовать ей свое почтение. Бедняжка ведь была подругой покойной Розы… Ну а как у вас тут дела?
Он явно не очень торопился к старой актрисе. Поговорил о новом спектакле, о «невосполнимой пустоте, которая осталась после гибели большой актрисы», о кризисе театра. Наконец, расставшись с Леккосом, не спеша направился к двери Талии Халкьи. И, как только он вошел, лицо его мгновенно утратило благодушие мецената. Он с ненавистью поглядел на Халкью. А она встретила его взгляд спокойно и уверенно, как человек, твердо стоящий на ногах.
— Принесли?
Каридис стиснул зубы.
— Могли бы прежде поздороваться!
Талия Халкья злорадно засмеялась. Слишком долго она терпела унижения и вот теперь за это мстит.
— Ну что ж, добрый вечер. Принесли?
Каридис достал небольшой пакетик, завернутый в бумагу, и бросил на диван, где сидела актриса.
— Там все точно? — спокойно поинтересовалась она.
— Пересчитай, если хочешь.
Талия улыбнулась. Каридиса
— Я вам верю. — Положив пакетик в сумку, она добавила: — И передам ему деньги.
— Это в последний раз, — прошипел Каридис.
— Хорошо, так ему и скажу. Да только не знаю, а вдруг он на этом не успокоится.
В глазах Каридиса появилось выражение, не предвещавшее ничего хорошего.
— Тогда я…
— Что, донесете в полицию? — насмешливо перебила Талия.
Он круто повернулся, распахнул дверь и разъяренный выскочил в коридор, чуть не сбив с ног какого-то молодого человека.
— Простите, — пробормотал юноша.
— Катитесь к черту!
Талия Халкья побледнела. Опять он! Она встала с дивана и нетвердой походкой двинулась навстречу. Юноша неловко топтался у порога.
— Да что вам, в конце концов, от меня надо? — срывающимся голосом выкрикнула актриса.
— Я журналист. — Он смущенно улыбнулся. — Собираю материал на тему: «Ваш первый выход». У меня есть уже интервью многих известных актеров. Может быть, и вы…
— Убирайтесь! — Она захлопнула дверь у него перед носом.
Да кто же он в самом деле? Наверняка подослали! Но кто?
Талия Халкья снова опустилась на диван. Она дышала тяжело, как после быстрого бега, а лоб покрылся холодным потом.
Как только дверь гримерной захлопнулась, на лице молодого сотрудника «Проини» появилась довольная улыбка. Надо срочно сообщить главному редактору: сегодня старая актриса дважды виделась с Каридисом. Это, разумеется, неспроста, о чем свидетельствует разъяренная физиономия фабриканта и то раздражение, которое вызвал у обоих он, Полихрониадис.
Всех подробностей разговора молодой человек не уловил: они говорили тихо, — но он явственно услышал слова Каридиса: «Пересчитай, если хочешь», и понял, что фабрикант передал актрисе деньги.
Полихрониадис еще немного побродил за кулисами и решил убраться, пока не прогнали. Выйдя из театра, он облюбовал себе наблюдательный пункт в небольшом кафе напротив. С того места, где он сидел, были хорошо видны и театральный подъезд, и — главное — служебный вход. Он заказал себе кофе.
Полихрониадис пил уже вторую чашку, а ничего заслуживающего внимания все не происходило. Каридис после визита к Халкье сразу ушел, а сама она не показывалась. Стемнело. На улице зажглись огни. Высокий худой официант убрал с его столика грязную посуду. Потом на фасаде театра загорелись яркие рекламы — зеленые, красные, синие. Скоро спектакль. Молодой редактор взглянул на часы: девять. К нему опять подошел официант с явным намерением поболтать.
— Ну что, не пришла? — лукаво подмигнул он.