Современный кенийский детектив
Шрифт:
— Итак, мы подошли к вопросу о вашем гонораре. — Фон Шелленберг выудил из кармана пухлый бумажник, отсчитал три тысячи западногерманских марок и пододвинул ко мне — я успел предупредить его, что не беру чеков у новых клиентов, — хрустящие новенькие купюры, каждая достоинством в сто марок. — Две тысячи — в качестве аванса, — пояснил он. — Тысяча — на накладные расходы. Остальное по прибытии в Момбасу.
В его устах Момбаса звучала как волшебное заклинание — он был уверен, что там его ждут чудеса, этот портовый город представлялся ему райским садом, населенным легкодоступными
Надежно спрятав марки, я достал записную книжку-календарь, в которой делаю разные заметки.
— Мне необходимо выяснить кое-какие подробности.
Фон Шелленберг выпустил табачный дым и в ожидании вопросов откинулся в кресле. А вопросов у меня было предостаточно, но я не мог задать их все и сосредоточился на самом неотложном.
На лужайке и в саду не было ни души, если не считать официанта, стоявшего от нас на почтительном расстоянии. С западной стороны отеля доносились крики и плеск купающихся в бассейне постояльцев.
Через полчаса я уже испещрил несколько страниц. Когда мы поднялись, официант подал счет за пиво и сандвичи. Фон Шелленберг подписал его и отослал официанта.
— Я остановился в люксе номер пять, — сообщил он по пути к подъезду. — Пожалуй, надо соснуть с дороги. Полет был долгим.
Не прибавив ни слова, он пошел за ключом к конторке портье, а я заковылял к своему видавшему виды "датсуну", оставленному в дальнем углу парковой площадки: всегда прячу эту развалину от клиентов при первом знакомстве.
Заведя машину, я в течение нескольких секунд слушал, как хрипит и чихает дряхлый двигатель: "датсун" пробежал свыше двухсот тысяч километров и нуждался в капитальном ремонте. Потом, выключив двигатель, перечел только что заполненные странички в записной книжке, закурил и пошел назад ко входу в отель.
Конторка туристического агентства "Кросс-Кения" находилась в дальнем конце вестибюля, между газетным киоском и сувенирной лавкой. Два молоденьких клерка расточали улыбки толстому плешивому американцу в мятом летнем костюме и двум француженкам — по всей видимости, матери и дочери. Встав вслед за ними, я принялся ждать своей очереди.
Ждать пришлось долго: плешивый янки пространно разглагольствовал о дюжине вещей одновременно, громко смеялся собственным плоским остротам, пытаясь и нас заразить своей жизнерадостностью. Я же был слишком озабочен, чтобы позволить втянуть себя в праздный разговор. Француженкам стоило немалых усилий втолковать улыбчивому служащему, что им требуется.
Мать не говорила по-английски, а клерк не знал ни словечка по-французски. Вопросы и ответы переводила дочь, говорившая по-английски с безупречным произношением. Я бы дал ей лет двадцать. На ней было платье цвета морской волны. Овальное лицо свидетельствовало о решительности и высокомерии; густые черные брови, длинные накрашенные ресницы. Темные волосы зачесаны назад в искусном беспорядке, что придавало особое очарование ее чертам. Она напоминала едва распустившийся бутон.
Верно говорят, красота, как и желание, не признает расовых предрассудков!
Она подняла голову, и наши взгляды
Шумный американец тем временем исчерпал запас анекдотов. Решив все вопросы, он многословно поблагодарил клерка, дал ему щедрые чаевые и ушел. Клерк спрятал улыбку и повернулся ко мне, не стараясь уже казаться дружелюбным.
— Что вам угодно?
Я предложил ему сигарету. Он угостился и, выслушав мою просьбу, лениво смерил меня взглядом с головы до пят. Служащие туристических фирм мгновенно скучнеют, когда приходится иметь дело не с богатыми белыми клиентами.
— Вы гид? — спросил он меня.
— Вроде того.
— Из какого агентства?
— "Всякая всячина".
Клерк покачал головой.
— Никогда про такое не слышал. Давно оно открылось?
— Мы не занимаемся туристическими маршрутами, — ответил я.
Он вскинул на меня глаза.
— Тогда зачем вам эта информация?
— Как явствует из самого названия нашей фирмы, — терпеливо растолковывал я, — мы беремся за разные дела. В данный момент один из наших клиентов записался на маршрут номер четыре по заповеднику Цаво.
Клерк замотал головой:
— Нам запрещено разглашать подобные сведения.
Я знал, что это неправда, и все же протянул ему бумажку в двадцать шиллингов.
— Этого должно хватить на изготовление ксерокопии. — Я вручил ему еще десятку. — Остальное вам за труды.
Он посмотрел на деньги, потом на лежащую перед ним папку, перевел взгляд на француженок, затем снова уставился на меня и решительно воскликнул:
— Нет!
Он старался вернуть мне деньги, но я отбивался что было сил.
— Подумайте хорошенько, — предложил я, отступая к газетному киоску.
Потолкавшись немного у сувенирной лавки, я вернулся в туристическое бюро. Француженки ушли, и теперь оба клерка были сама любезность. Один из них вручил мне два машинописных листка.
— Вы очень услужливы, — похвалил я его.
— Не всегда, — признался клерк.
Я поехал в отделение банка "Барклайз" на Вабера-стрит и поменял часть полученных от фон Шелленберга марок на шиллинги, а потом отправился на торговую улицу Биашара, где приобрел все необходимое снаряжение для предстоящего сафари [9] . Старый индиец, хозяин лавки, для начала заломил немыслимую цену, но в конце концов дал тридцатипроцентную скидку, поскольку я оказался оптовым покупателем. Для Шелленберга я выбрал несколько походных костюмов и три пары ботинок из выворотной кожи. Себе же присмотрел две куртки — темно-синюю и светло-коричневую, — шляпу от солнца и брезентовый рюкзак.
9
Охотничья экспедиция, чаще в Восточной Африке. — Здесь и далее прим. перев.