Современный кубинский детектив

Ногерас Луис Рохелио

— Пока мы обнаружили только, что в шестьдесят седьмом году Сильвия Лаферте лечилась у вас в больнице от гистоплазмоза. Странно, но сохранилась лишь карточка, заполняемая при поступлении больного. Вы ведь стали ее лечащим врачом, так как она поступила в вашу палату?

— Совершенно верно. Я думал, что доктор Вальдес Хиль, который брал эту историю болезни, вернул ее в наш архив. Дело в том, что женщина — я не помню ее имени — поступила в больницу с крайне редко встречающимися симптомами. Она страдала от сильного кашля и перемежающейся лихорадки, ее температура колебалась от тридцати шести до тридцати девяти градусов. Пищу, которая вызывала у нее отвращение, даже рвоту, принимать не могла. Мы немедленно сделали ряд анализов, но они дали отрицательные результаты. Наконец было решено сделать снимок легких, и он нас поразил. Ее легкие находились в ужасающем состоянии, тяжелейшем. Однако казалось,

что она от этого нисколько не страдает, даже закурила через несколько минут после снимка. Случай оказался настолько необычным, что я решил госпитализировать ее. Привезли ее на «скорой помощи». — Доктор помолчал, жадно затягиваясь сигаретой, и, судя по всему, прилагал немалые усилия, чтобы как можно лучше вспомнить пациентку, которой занимался десять лет тому назад. — На следующее после ее поступления утро мы провели полное обследование, которое опять ничего не дало. Я занимался этой палатой вместе с доктором Вальдесом Хилем и рассказал ему о новой больной. Мы неоднократно беседовали с нашей пациенткой, пытаясь выяснить, что она делала в последние недели, какую принимала пищу, где бывала и тому подобное. Доктор Хиль утверждал, что состояние ее легких указывает на присутствие посторонних микроорганизмов, которые проникли внутрь при каких-то особых обстоятельствах. — Он снова умолк. Потом резко встал и довольно долго рылся на полке с медицинскими справочниками, достав один из них, раскрыл на нужной странице. — Если вы знаете английский, в этой книге можно прочесть описание некоторых болезней, вызываемых микроорганизмами, а также симптомов, появляющихся, когда они проникают в тело человека. Мы с доктором Вальдесом Хилем решили поставить пациентке соответствующую подкожную пробу. Реакция оказалась очень сильной. На руке появилось красное пятно диаметром в несколько сантиметров. Так нам удалось определить причину ее заболевания. У нее был гистоплазмоз, при котором в легких появляются очаги разрушения. Возбудители гистоплазмоза попадают в организм через дыхательные пути и на начальной стадии паразитируют на легких. Затем они попадают в другие органы, и тогда возможен летальный исход. Но болезнь эта не заразна. — Доктор закрыл справочник и убрал его на полку. — Мы с Вальдесом Хилем неоднократно пытались поговорить с больной, но она сначала решительно отказывалась отвечать на наши вопросы о том, чем она занималась последнее время, и мы приписали ее поведение временному умственному расстройству, вызванному страхом перед неизлечимой болезнью. Наконец пациентка уступила нам, но сообщенные ею сведения оказались малополезными.

Врач раскурил новую сигарету и с виноватым видом посмотрел на меня. Я улыбнулся, представив себе, как настойчиво убеждает он своих пациентов бросить курить.

— Я спросил ее, — продолжал он, — не случалось ли ей бывать недавно в какой-нибудь пещере, так как справочник указывает, что эти микроорганизмы обычно размножаются в местах, где водятся летучие мыши. Женщину явно испугал наш вопрос, и лишь после долгих просьб она призналась, что действительно десять дней тому назад оказалась в одной из пещер провинции Пинар-дель-Рио. Они с друзьями отправились на прогулку, во время которой их застал дождь, увидев вход в пещеру, они укрылись в ней. Ее слова подтвердили наш диагноз, и мы смогли немедленно приступить к лечению. Доктор Вальдес Хиль настаивал, чтобы она назвала имена своих спутников, так как и они, возможно, поражены этой же болезнью. Но женщина уклонилась, сказав, что по причинам чисто личного характера она не вправе называть ни их имен, ни адресов. Мы приводили ей веские аргументы, но они никак не влияли на нее — даже когда мы напоминали, что она подвергает опасности жизнь своих товарищей и что микроорганизмы, проникшие к ним в легкие, могут вызвать серьезные осложнения.

Мой мозг с лихорадочной быстротой анализировал слова врача. 1967 год, пещера, провинция Пинар-дель-Рио, компания друзей, женщина «без прошлого», отказывающаяся назвать имена своих спутников...

— Понимаете, впервые в нашей больнице мы столкнулись с подобным заболеванием, а значит, помимо всего прочего, нам предоставлялась возможность изучить его. То, что до сих пор было для нас лишь теоретическими положениями симптомологии, становилось реальностью. Доктор Вальдес Хиль решил даже изменить тему своей диссертации. У нас не было ни библиографии на испанском, ни нужных лекарств, ведь за последние годы ни в одной из наших больниц не сталкивались с этой болезнью, которая, повторяю, вообще встречается крайне редко. За медицинскими препаратами пришлось посылать за границу, но постепенно, месяца через полтора, ее легкие очистились. Доктор Вальдес Хиль представил свою диссертацию и блестяще защитился. — Орландо Суардин умолк, перебирая в памяти те далекие

дни. — Не знаю, стоит ли рассказывать о методе лечения, он вам, наверное, ни к чему, но мы стали вводить ей в вену анфотерицин Б...

— А вы не помните, доктор, не наблюдалось ли других подобных случаев приблизительно в то же время?

Орландо Суардин немного помолчал, вспоминая.

— Вот что. Как раз занимаясь нашей больной, мы обратились в архив госпиталя имени Фахардо, и там тоже оказалась пациентка с теми же самыми симптомами.

— Ее имя?

— Не знаю. Мы связывались только с лечащим врачом для консультаций Он назначил своей пациентке то же самое лечение

— Как зовут того врача?

— Доктор Ривас Паэс; сейчас во главе нашей делегации он проверяет работу кубинских медицинских учреждений в Африке и вернется лишь через два месяца.

— А доктор Вальдес Хиль?

Орландо Суардин опустил голову, проглотил застрявший в горле комок. Мой вопрос его опечалил.

— К несчастью, четыре года назад он погиб в автомобильной катастрофе.

Воцарилось тяжелое молчание. Нелегко вспоминать о гибели своего коллеги, с которым ты вместе учился, радовался выздоровлению больного, огорчался, когда его не удавалось спасти. Я поднялся.

— Благодарю, доктор, за неоценимую помощь.

По лестнице я не спускался, а, казалось, плыл, чувствуя себя легким, почти невесомым. Еще раз подтвердился старый афоризм: «Кто ищет, тот всегда найдет». Я нашел...

Пришлось порыться в огромных толстых книгах архива госпиталя имени Фахардо — и вот результат. Перед моими глазами мелькали сотни имен, различные заболевания, тяжелые ранения, неизлечимые недуги... у молодых, взрослых, стариков. Людское горе, сухо изложенное в немногих строках.

Вдруг я вздрогнул и несколько мгновений смотрел на это имя, не видя его. Медленно, словно бы не понимая, словно буквы, составляя слова, теряли всякий смысл, я еще и еще раз перечитал запись. Водя указательным пальцем по строчке, прочел снова. Нет, я не ошибся.

Я переписал данные в блокнот, захлопнул уже слегка пожелтевшую от времени регистрационную книгу, поблагодарил служащую и покинул госпиталь.

Спускаясь вниз, я думал, что нет на свете фактов, которые существовали бы сами по себе: проявив немного терпения, всегда отыщешь связь между звеньями и объединишь их в одну цепь, все имеет свое начало, хотя порою его и пытаются утаить...

На душе у меня было радостно. До завершения дела оставалось совсем немного. В прекрасном настроении я подошел по коридору к своему кабинету, открыл дверь и по твоему лицу понял, что у тебя тоже хорошие новости. Мы оба заговорили разом, не слушая друг друга. Наконец я решил замолчать и услышал тебя:

— Знаешь, кто забирает конверты, которые Сильвия Лаферте оставляет на почте? — Ты широко улыбнулся, и твои глаза превратились в узкие щелочки. — Представь себе...

Имя вырвалось у нас одновременно: Фабиола Мендес... Мы оба пришли к нему: ты — просмотрев материалы киносъемок, я — ознакомившись с архивом госпиталя. И снова успехом мы обязаны совместной работе. Никто из нас, действуя отдельно, ничего бы не добился — мы ведь не супермены. И еще нам помогала поддержка многих людей, направлявших нас на правильный путь. Вот почему мы оба вышли на это имя.

— Нет никаких сомнений, что существует тесная связь между Сильвией Лаферте и Фабиолой Мендес, — говорю я. — Теперь нам следует обратиться к товарищам из Пинар-дель-Рио, которые принимали участие в ликвидации бандитских группировок, и прежде всего выяснить, были ли в этой провинции выступления против народной власти в мае 1967 года... Подробности сообщу тебе потом. А пока имей в виду, что они обе были в одной пещере в горах Пинар-дель-Рио, где и подхватили свою болезнь. Необходимо также подробнее заняться приемщицей почтового отделения «Гавана Либре» Хильдой Мартель и узнать, почему Сильвия не передавала конверты непосредственно Фабиоле, хотя, очевидно, чтоб сбить нас со следа, чтоб мы не поняли, что они связаны между собой...

Ты снова улыбаешься, у тебя явно припасено еще что-то.

— Ладно, не буду томить тебя понапрасну. Знаешь, почему Хильда Мартель так и не вышла замуж, хотя и была красива? Так вот, она была помолвлена со старшим братом Фабиолы Мендес! Они жили по соседству, и Хильда стала невестой Рене Мендеса, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Жених был старше нее и при Батисте служил в военной разведке в провинции Матансас. После победы революции он скрылся. Прошел слух, что бежал в Соединенные Штаты, но доказательств никаких не было. Болтали также, что он в одной из бандитских шаек в горах Пинар-дель-Рио, но и это не удалось установить. Короче, точно о нем ничего не известно... Вот тебе и связь между Фабиолой и Хильдой... Им предстояло породниться...