Современный русский детектив. Том 5
Шрифт:
— Я живу неподалеку.
— Все равно. Я вас провожу. Только подождите немного. Мне обязательно надо позвонить.
— Пожалуйста.
Телефон находился у вахтера. Набрав номер, Шатров прикрыл трубку ладонью и сказал извиняющимся тоном:
— Иван Емельянович, выйдите на минутку.
— Хорошо, понимаю, — старик кивнул и поднялся.
— Дежурный слушает, — четко и неожиданно громко ответили на другом конце провода.
— Слушай, Сергейчук, — приглушенно заговорил Шатров, — кто из начальства еще у себя?
— Трегубов здесь.
— Ладно, я ему
Когда в трубке послышался хрипловатый голос Парфена, у Шатрова вдруг пересохло во рту: «Что если артистка все напутала? Шкуру снимет Трегубов…»
— Кто там? Почему молчите? — сердито загудела трубка.
— Докладывает Шатров. Только что мне сообщили, что в городе видели Елизова и Савичеву.
Трубка молчала.
— Вы меня слышите?
— Да, слышу, — ответил Парфен. — Давай приходи сюда.
Однако Георгий задержался — пришлось провожать Кузовлеву.
Глава одиннадцатая
Жители города уже не помнили, когда возле перевоза обосновались цыгане. Вольные дети степей понастроили себе землянок, в которых жили зиму и лето. Целыми днями здесь стоял шум и гам. Люди с опаской проходили мимо «Копай-городка». И не без основания. Частенько возникали драки с поножовщиной. Во время германской войны цыгане снялись с места и табором ушли в неизвестном направлении. Но землянки долго не пустовали. Разный люд селился здесь. «Копай-городок» был бельмом на глазах уездной милиции. Небольшим числом боялись сюда соваться. Много раз Боровков ставил перед властями вопрос о ликвидации злачного места. Ему отвечали:
— А некуда пока размещать людей, Иван Федорович. Вот построим десяток хороших бараков, прикроем «Копай-городок»…
Вот сюда шорник и повел вечером бывшего милиционера Якова Семенова. Шли задами, по-над берегом. На землю опустился туман, пахло прелью. В поздний час «Копай-городок» выглядел зловеще. Кое-где пробивался слабый свет, слышались приглушенные голоса. Время от времени тишину прорезала грубая брань.
— Да, райский уголок, — сказал шорнику Яков.
— Бывал здесь?
— Бывал. Тут мне чуть ножом в бок не саданули.
Курилин усмехнулся:
— Могли и голову оторвать.
Они подошли к одной из землянок. Курилин постучал в дверь.
— Кто ломится? — послышался густой бас.
— Это я, Курилин.
— А, Тренчик, заходи.
Сгибаясь под притолокой, шорник и Семенов вошли в землянку. Яков не сразу сориентировался в ней. Наконец глаза его привыкли к полумраку. Он стал различать предметы, людей. В помещении было тесно, накурено. За дощатым, грубо сколоченным столом сидели трое. Перед ними стояла семилинейная лампа.
— Привел? — спросил один из находившихся в землянке.
— Вот, — ответил шорник, показывая на Семенова. — Проходи, Яков, садись.
Семенов узнал в говорившем Гошку Сороку, вора, специализировавшегося на поездных кражах. Он жил в Заречье. Другие Якову были незнакомы.
Сорока отрекомендовал гостя:
— Бывший милиционер Яков Семенов. Все охотился за мной,
— Бывает, — усмехнулся широкоплечий с крепкой мускулистой шеей мужчина. Он сидел в углу. — Расскажи-ка, Яков, с чего это ты повздорил с начальником?
Хотя в землянке царил полумрак, Семенов почувствовал на себе его тяжелый цепкий взгляд. Во рту стало сухо.
— С Гришкой Вострухиным история вышла, — стараясь улыбнуться, ответил он. — Без разрешения начальства хотел задержать его, а потом упустил. Ну, и дали пинка.
— Это как — даже без дисциплинарного взыскания?
— Были они у меня…
— И что ты теперь собираешься делать?
— Пойду работать на лесопилку Богачева.
— А от нас что хочешь?
— Трегубову насолить.
— Ишь ты, за дело взгрели, а ты уж и обиделся.
Яков вскинул руку.
— Я им верой-правдой с двадцатого года служил, два раза ранен был.
— Ладно, не горячись, — успокоил его широкоплечий. — Будет по-твоему. Но за добро добром платят. Скажи, многим в городе известно, что тебя из милиции поперли.
— Пока нет.
— И хорошо. Вот что, Яков: завтра пойдешь хозяина номеров «Париж» арестовывать. Тебя он знает, не станет рыпаться.
— Ордер нужен.
— Соорудим. В помощь двух хлопцев дадим. Действовать надо будет смело, решительно. Как, согласен?
Потоптавшись, Яков ответил:
— Продашь душу дьяволу, так с богом не помиришься. Ладно. Только брать Капустина надо тихо, чтобы никто в заведении не видел.
— Садись, обговорим дело подробнее.
Глава двенадцатая
Когда Шатров прибыл в милицию, там царило оживление.
— Новость за новостью, — сказал, встретив его, Парфен. — Из Кучумовки прискакал Фрол Антипин.
— Да ну? И что он говорит?
— Такая, брат, история. Сам Фрол, оказывается, был связан с бандой Луковина. Мокрых дел за ним не числилось, просто оказывал некоторые услуги. Мужик он умный, хозяйственный. И, конечно, его сейчас в банду на веревке не затянешь. И вот дружки Луковина решили напомнить ему о себе. Раз нагрянули к нему на заимку, два, поручения стали давать. В случае отказа грозились спалить заимку, а сына убить. Ну, Фрол поначалу все терпел. А когда Лисин сыграл комедию, не вытерпел, прискакал к нам за помощью. Сейчас у Ивана Федоровича сидит. Тут дело не в одном Антипине. Видимо, и другим зажиточным мужикам Луковин не по нутру, и поддерживать они его не собираются. Вот и послали Фрола к нам.
— Значит, Лисин в банде?
— Видимо, там.
— Поверили ему?
— Кто их знает? Тут, окромя как на удачу, ни на что нельзя надеяться. На большой риск пошел Петр Митрофанович. Сердце кровью обливается за него, а мы должны ждать. Расскажи-ка еще, что тебе там артисточка поведала?
Шатров подробно доложил о визите Галины Кузовлевой. Выслушав, Парфен сказал:
— Елизов — это уже серьезно. Через него мы можем выйти на Волкодава. Вот посмотри-ка эту писульку.
Трегубов подал Шатрову листок желтой бумаги.