Современный шведский детектив

Вале Пер

Якобссон задумался. Он прекрасно помнил, как начальник ЦПУ и его подручные говорили, что ограбления банков важнее всего. Только одно преступление считалось еще страшнее — забрасывать яйцами посла Соединенных Штатов.

Он пододвинул к себе телефон и набрал номер штаба спецгруппы. Бульдозер тотчас взял трубку.

— Ульссон слушает.

— Это Хенрик Якобссон говорит. Мы тут задержали одного за наркотики, уверяет, будто ему чтото известно.

— Насчет банков?

— Повидимому.

—

Сейчас буду, — ответил Бульдозер.

Он вломился в кабинет, горя от нетерпения.

Диалог был недолгим.

— Так о чем вы хотели нам поведать?

— Господина прокурора интересуют двое по фамилии Мальмстрём и Мурен?

Бульдозер даже облизнулся.

— Очень, очень интересуют! И что же именно вам известно, господин Мауритсон?

— Мне известно, где находятся Мальмстрём и Мурен.

— Сейчас находятся?

— Да.

Бульдозер возбужденно потер руки. Потом как бы спохватился:

— Надо думать, господин Мауритсон собирается предложить какието условия?

— Мне хотелось бы обсудить этот вопрос в более уютном месте.

— Гмм. Мой кабинет на Кунгсхольмсгатан вас устроит?

— Вполне, — ответил Мауритсон. — Насколько я понимаю, господину прокурору теперь нужно переговорить с этим господином?

Лицо Якобссона ничего не выражало.

— Совершенно верно, — горячо подтвердил Бульдозер. — Посовещаемся, Якобссон? Без посторонних.

Якобссон кивнул, покоряясь судьбе.

XVIII

Якобссон был человек практичный. Зачем понапрасну трепать себе нервы?

Он не был близко знаком с Бульдозером Ульссоном, но достаточно наслышан о нем и понимал, что сражаться нет смысла, все равно исход боя предрешен.

Помещение было очень скромное — голые стены, письменный стол, два стула, шкаф для папок. И все, даже ковра не было.

Якобссон спокойно сидел за столом.

Бульдозер метался по комнате, заложив руки за спину и наклонив голову.

— Только один сугубо технический вопрос, — сказал он. — Мауритсон арестован?

— Нет. Еще нет.

— Отлично. Превосходно. Тогда, собственно, и совещаться не о чем.

— Возможно.

— Хочешь, позвоним начальнику цепу. Члену коллегии, начальнику управления.

Якобссон покачал головой. Он хорошо знал названных боссов.

— Тогда заметано?

Якобссон промолчал.

— И ты в накладе не останешься. Теперь ты знаешь этого субчика и будешь держать его на примете. Пригодится.

— Ладно, я поговорю с ним.

— Вот и прекрасно.

Якобссон вернулся к Мауритсону, смерил его взглядом и сказал:

— Так вот, Мауритсон, я тут поразмыслил… Ты получил сумку от неизвестного

лица для передачи другому неизвестному лицу. Всякое бывает. Доказать, что ты говоришь не правду, будет нелегко. Короче, мы воздерживаемся от ареста.

— Ясно.

— Товар мы, конечно, конфискуем. Но ведь ты мог и не знать, что передаешь.

— Меня отпустят?

— Отпустят, отпустят. При условии, что ты переходишь в распоряжение Бульд… в распоряжение прокурора Ульссона.

Бульдозер, должно быть, слушал за дверью — она распахнулась, и он ворвался в кабинет.

— Давай, поехали!

— Прямо сейчас?

— Потолкуем у меня.

— Конечно, конечно, — сказал Мауритсон. — С удовольствием.

— Да уж не иначе, — обещал Бульдозер. — Привет, Якобссон.

Якобссон молча проводил их безучастным взглядом.

Он ко всему привык.

Десять минут спустя Мауритсон был доставлен в штаб спецгруппы. Его приняли как почетного гостя и усадили в самое удобное кресло, а кругом расположились блистательные детективы. В том числе Колльберг, который держал в руках памятку Мауритсона:

— Дюжина трусов и пятнадцать пар носков. Это для кого?

— Две пары Мурену, остальное, наверно, второй себе возьмет.

— Он что — бельем питается, этот Мальмстрём?

— Да нет, просто никогда не отдает белье в стирку, каждый раз новое надевает. И непременно французское, а его только у «Морриса» купить можно.

— С такими привычками поневоле пойдешь банки грабить.

— А что такое астролябия? — удивился Рённ.

— Это вроде секстанта, только старый образец, — объяснил Гюнвальд Ларссон и в свою очередь спросил:

— А зачем им на двоих четыре маски «Фантомас»?

— Ейбогу, не знаю. И ведь у них уже есть две, я на прошлой неделе купил.

— Шесть коробок «девятки» — это как понимать? — продолжал допытываться Рённ.

— Мужской товар, особый сорт, — вяло ответил Мауритсон и добавил коекакие веселые подробности.

— Ладно, бросьте эту бумажку, — добродушно вмешался Бульдозер Ульссон. — Кстати, господину Мауритсону не обязательно изощряться тут в остроумии. Острить мы и сами умеем.

— Умеем ли? — мрачно осведомился Колльберг.

— Все, давайтека делом займемся. — Бульдозер хлопнул в ладоши и энергично потер руки.

Он призывно поглядел на свое войско, в состав которого кроме Колльберга, Рённа и Гюнвальда Ларссона вошли два инспектора, эксперт по слезоточивым газам («газовщик»), техниквычислитель и никудышный полицейский по имени Бу Цакриссон, которого, невзирая на острую нехватку кадров, все с величайшей охотой уступали друг другу для всякого рода специальных заданий.