Современный японский детектив
Шрифт:
— К кому бы они могли попасть? — Такако задумалась, вопросительно глядя на Сэцуко. — А ты не запомнила мужчину, который работал в, саду? — обратилась она к Кумико.
— Нет. Об этом меня тоже спрашивали. На садовнике была шляпа с широкими полями, и, кроме того, он все время находился ко мне спиной.
— Значит, этот человек был там в те дни, когда прислуга отсутствовала.
— Прислуга сказала полицейскому, что ни разу не видела у Сасадзимы садовника.
Мать
— Тетушка, — вступила в разговор Сэцуко. — Вы говорили, что просьбу художника передал вам господин Таки?
— Да, он.
— Вы сообщили ему о смерти художника?
— Я сразу же позвонила ему по телефону, но мне ответили, что он вчера утром отправился в путешествие.
— Значит, он уехал, когда труп художника уже обнаружили, но газеты об этом еще сообщить не успели.
— Видимо, так.
— Не исключено, что он даже не знает о его смерти.
— Вполне возможно.
Сообщение о смерти художника появилось лишь вчера в вечерних выпусках, и Таки, уезжая, мог, конечно, не знать об этом, если кто-то ему специально не сообщил. Но теперь, должно быть, он уже прочитал газеты. Сообщение о смерти столь известного художника, безусловно, перепечатала и местная, пресса, подумала Сэцуко.
— Вам не сказали, куда именно он уехал? — спросила она.
— Я пыталась это выяснить у его жены, но она ответила, что не знает.
— Странно. Неужели он даже жене не сообщил куда едет?
— Мне показалось, что она знает, но почему-то не хочет сказать, и я, не желая быть назойливой, решила не донимать ее расспросами.
— Не исключено, что он поехал отдохнуть. А может быть, и по делам своей ассоциации, что нетрудно выяснить — достаточно позвонить к ним в правление, — сказала Сэцуко.
— Прости меня, Сэцуко, за нескромный вопрос, но почему тебя так заинтересовала поездка Таки? — спросила Такако.
— Чего же тут непонятного? Ведь это он познакомил Кумико с Сасадзимой, и, если ему уже известно о смерти художника, правила приличия обязывают его телеграфировать или, на худой конец, позвонить вам по междугородному телефону. Все же он должен испытывать какую-то ответственность перед Кумико в связи со случившимся.
Рассуждения Сэцуко были вполне логичны.
— Наверно, господин Таки еще не знает о его смерти, — пробормотала Такако, сдаваясь перед доводами племянницы.
Кумико показалось, будто Сэцуко чересчур раздраженно говорит о Таки. Она взглянула на двоюродную сестру и удивилась бледности ее лица.
Письмо от Таки прибыло тридцатого октября, через
Кумико была на службе, и мать сразу же ей позвонила.
— Только что получила письмо от господина Таки, — сообщила она дочери. — Сначала думала подождать тебя, а потом решила позвонить сразу же.
— Что он пишет?
— Слушай: «Извините за долгое молчание. Из местной газеты узнал о самоубийстве Сасадзимы. Никогда бы не подумал, что такое может случиться. Не могу успокоиться, что доставил Кумико неприятности: ведь именно по моей рекомендации она согласилась позировать художнику. Разумеется, эта смерть никакого отношения к вам не имеет, и убедительно прошу вас не беспокоиться». Письмо отправлено из Синсю, с горячих источников Асама, — добавила Такако.
— Из Синсю? — переспросила Кумико.
— Да. Более подробного адреса и названия гостиницы не указано.
— Так, — неопределенно протянула Кумико, не зная, как ей реагировать на это сообщение. — Спасибо, мама.
— Ты сегодня когда придешь?
— Постараюсь пораньше. Правда, по дороге мне надо кое-куда зайти, — ответила Кумико, решив, что ей необходимо встретиться с Соэдой.
После этого разговора у Кумико до конца дня все валилось из рук. Она все время думала о письме Таки и о том, что по этому поводу говорила Сэцуко. В каком-то смятении она набрала номер телефона Соэды. Журналист оказался на месте.
Они не виделись более двух недель, и Соэда ничего не знал о том, что Кумико позировала художнику.
— Мне нужно с вами срочно поговорить. С двенадцати до часу у нас обеденный перерыв. Если вам удобно, мы могли бы встретиться в кафе неподалеку от моего учреждения.
— Договорились, — сразу же согласился Соэда. — У меня как раз в том районе есть дело. Думаю, что полчаса сумею выкроить.
Кумико назвала кафе, куда она придет, и повесила трубку.
Как хорошо, что не надо дожидаться вечера, подумала она.
В двенадцать часов Кумико уже подходила к кафе. Неподалеку стояла машина, принадлежащая газете, где служил Соэда.
Соэда сидел почти у самого входа и пил сок.
— Зачем это я вам так срочно понадобился? — спросил он улыбаясь, но, увидев расстроенное лицо Кумико, сразу погасил улыбку.
— Вы знаете о самоубийстве художника Сасадзимы? — спросила Кумико.
— Да, где-то читал.
— Извините, я не говорила вам, что в течение двух дней позировала этому художнику — как раз накануне его смерти.