Современный югославский детектив
Шрифт:
Сначала это удивило меня, потому что при знакомстве и заключении деловых отношений я заметил живость, заинтересованность и постоянную подвижность как тела, так и хищных глаз богача Дорогуши, его неспособность сидеть спокойно, потребность в движении, быструю реакцию, желание упредить собеседника в словах, делах, поступках.
Теперь же он был пассивен, делал вид, что не замечает нашего вторжения, чего, наверное, не позволял себе никто с тех пор, как стол из махагони был водружен в этой комнате.
Может, мистера Коломбо изменила болезнь, о которой говорила его
Лица не видно — голова была покрыта большим мохнатым полотенцем, скрывающим верхнюю часть туловища и руки, а также второй фарфоровый сосуд, стоявший на дорогом столе. Дорогуша ладонями держал этот сосуд. По комнате распространялся необычный аромат — вероятно, индийского происхождения.
Мистер Коломбо прогундосил что–то неразборчивое из–под полотенца.
Сержант Клей был смущен неожиданной картиной и приемом, которого он, очевидно, не предвидел. Он поспешно сунул револьвер куда–то под мундир. Пит последовал его примеру. Было заметно, что оба довольны, ибо ни перестрелки, ни сопротивления со стороны подозреваемого не предвидится.
Подозреваемого?
Лишь сейчас мне пришло в голову, что любые меры пресечения против Дорогуши нелогичны. И еще: почему вмешивается сержант из Отдела по расследованию убийств? Какое отношение к убийствам имеет Дорогуша? Если он в чем–то и виноват, то — в этом я убежден — в надувательстве и лжесвидетельствах, но в убийствах?.. Он, такой тщедушный, с ручонками, судорожно сжимающими сейчас фарфоровый сосуд, маленькими ножками, пальцы которых нервно шевелятся в горячей воде…
— Сержант… — начал было я. Поздно. Потому что тот прокашлялся, прочистил горло и начал заготовленную речь.
— Мистер Аугусто Коломбо, — говорил он с пафосом, — я лишаю вас свободы по обоснованному подозрению в нападении на человека по имени Альберто Росси и нанесении ему ранения!
Кто–то у нас за спиной глухо вскрикнул, и голос, преисполненный отчаяния и ненависти, проговорил только одно слово:
— Преступник!
Я знал, что это Кармела Росси, и понимал ее возмущение и озлобление. Но я ошибся в отношении объекта, которому было адресовано слово. Ибо скорбящая и готовая мстить мать набросилась не на человека, который, по мнению Клея, напал на ее сына и ранил его, а на самого представителя закона, изрекавшего приговор. Через мое плечо протянулась тяжелая рука и ухватила полицейского. Он вскрикнул и попытался вырваться. Тщетно, поскольку женщина вцепилась в него и не выпускала. До тех пор, пока не вмешался Пит, с трудом вызволивший своего начальника.
Дорогуша, к которому были обращены обвинения, никак не реагировал, что удивило и смутило присутствующих. Кэт локтем толкнула меня в бок, указывая на неподвижную голову человека, склонившегося над ароматным паром. Из–под полотенца доносилось лишь тихое бормотание
Я решил вмешаться.
— Сержант Клей, — сказал я, повышая голос, чтобы меня услышал клиент под полотенцем, — я считаю, что вы поторопились со своим заявлением. Высказанное в адрес моего клиента, присутствующего здесь мистера Аугусто Коломбо, уважаемого гражданина и делового человека, неоценимого в нашем обществе и…
Ворчание под полотенцем стало громче, и я, сократив вводную часть, перешел к существу проблемы.
— Я уверен, что отпадают как первый, так и второй пункты вашего обвинения. Мой клиент, уважаемый мистер Коломбо, не совершал нападения и не ранил особу по имени Альберто Росси. Мой клиент…
— Тэтчер, заткнитесь… — зашипел сержант.
— Моя обязанность, как человека, которому доверена забота…
— Тэтчер, я сверну вам шею!
— Мой клиент, и это я берусь доказать, вообще не…
— Тэтчер, прекратите!
— Не прекращу! Мой клиент…
— Тэтчер, я потребую вашего удаления!
— Только попробуйте! Мой клиент…
Сержант схватил меня за лацкан пиджака и встряхнул.
— Вы помните, что сказал Росси?
— Когда? Где? На пляже? Предложил нам виски! На бензоколонке? Пусть расскажет Кэт… Или когда стреляли в меня? Стреляли… Здесь? В меня… в него…
Но сержант не следил за ходом моих мыслей.
— Там, в своем доме. Перед тем как мы отправились сюда! Раненый, забинтованный, бледный, но в сознании! Что он сказал?
— Не помню. Наверное… хм… что у него болит спина? Или что доктор Салетти слишком стянул ему спину? Не помню…
— Я спросил, кто на него напал. И он назвал имя нападавшего. Да, нападавшего!
Он все еще тряс меня, но я не отступался:
— Ну и что? Разве это доказательство?
— Он назвал мистера Коломбо! Его, именно его, вашего клиента, как вы его называете уже сто раз. Нападавшим был мистер Коломбо! Кроме того…
Я вывернулся, отступил на шаг и поправил галстук.
— Зачем вообще вы вмешиваетесь? — спросил я сержанта Клея с легкой усмешкой. — Какое это имеет к вам отношение? Лучше занимайтесь своими клиентами — убитыми и убийцами, — а честных людей оставьте в покое! Если бы даже мистер Коломбо и нападал, как вы утверждаете, а я отрицаю и докажу это, сие вас не касается и…
— Шеф… — дрожащим голосом промолвила Кэт.
— Я докажу вам, что касается! — принял вызов Клей.
— А я докажу, что не касается!
— Касается!
— Не касается!
— Доволь–но!
Мы опешили. Затем посмотрели туда, куда указывал палец моей секретарши Кэт Карсон. А она указывала на человека, из–за которого мы ругались, — на мистера Коломбо.
Он не сидел за столом из махагони, накрытый полотенцем. Он вообще не сидел. Он босиком стоял в фарфоровом тазу и яростно колотил по полированной столешнице.
Звериный рык вырвался из его уст. Теперь, а именно в данный миг, он ничего не говорил, только мелкие зубы нервно покусывали посиневшие губы, в уголках которых собралась пена.