Совсем другая сторона
Шрифт:
— Привет, — сказал Хаарт.
Я резко обернулась — голос раздавался откуда-то сбоку.
Он сидел в кресле, в дальнем конце комнаты, куда почти не доходил свет единственного фонаря.
— О, Господи, — медленно сказала я.
Я могла бы узнать его только по голосу. Незнакомый человек сидел в кресле, грузный, страшный, лицо у него было опухшее и тяжелое. Выражения в темноте не разглядеть.
— Ну, что ты смотришь? — с усмешкой сказал он. — А что ты тут, собственно, ожидала увидеть?
— Я… не знаю. Я думала, ты
— Так оно и есть, в общем, — тихо сказал он.
— Послушай, Хаарт, — я попыталась собрать остатки здравого смысла, — Я ждала тебя в фактории. Когда ты не пришел за мной, как обещал, я решила, что тебя убили. Потом факторию разгромили. Я одна уцелела, понимаешь? И, когда они отъезжали — а я видела, как они отъезжали — там были наши лошади.
Он молча кивнул.
— Мне некуда было деваться, там валялись одни лишь трупы. Куда мне было идти? Я все равно собралась домой.
— Ты очень долго шла. — сказал он.
— От фактории? Через Кочевье?
Он сказал:
— Там, где-то в ящике, должны быть свечи. Если найдешь, зажги парочку.
— Я могу передвинуть фонарь поближе.
— Нет… не надо. Фонарь — это слишком ярко.
Только теперь, когда глаза у меня привыкли к этому тусклому свету, я увидела, что в доме побывали. Не то, чтобы тут стоял сплошной разгром — видимо, Хаарт прибрал то, что уж очень бросалось в глаза, — но было как-то пусто. Исчезли темные стулья резного дерева, не было посуды на полках, даже плетеных из тростника циновок на каменном полу.
— Тут кто-то был? — спросила я.
— Да, — неохотно ответил Хаарт — тут кто-то был.
Я выдвинула ящик, где всегда хранились всякие хозяйственные мелочи и, порывшись там, в общей груде хлама, нашла свечи. Подсвечника я нигде найти не могла, поэтому я просто зажгла две свечи, прикрепив их бок о бок к глиняной плошке.
По стенам метнулся колеблющийся свет, поползли дополнительные тени. Я увидела свою собственную тень — она качалась где-то под потолком, страшная, искаженная.
— Зажгла? — не оборачиваясь, спросил Хаарт, — А теперь, принеси их сюда.
Я взяла плошку. Капли горячего воска потекли мне на пальцы и я невольно вздрогнула.
Я поставила плошку на пол, рядом с креслом Хаарта — в том углу, где он сидел, больше некуда было ее поставить, — и сама села тут же.
Щурясь от света, он медленно протянул руку к живому огню и тут я увидела, что они с ним сделали.
— Ну да, — кивнул он, — Им очень нужно было знать, как попасть обратно. Поэтому они…
— Они пытали тебя?
— Ну, в общем, они так старались… Я провел бы их через Проход, если бы мог — мне что, жалко, пусть убирались бы обратно на ту сторону. Но он был закрыт. Они никак не могли в это поверить.
— Они что, думали, что ты знаешь что-то и скрываешь от них?
— Ну да. При этом они надеялись, что если они уж очень постараются. то я, может, расскажу им, в чем дело.
Я молчала.
— Ты бы согрела воды и переоделась, — сказал он. — Видела бы, на что ты похожа.
— Да…
Но я никак не могла отвести взгляд от его искалеченной руки.
— Когда я туда попал, — сказал он, — Они уже почти все были больны. Они все надеялись, что я знаю, как пройти обратно, просто не хочу говорить, потому они и не пристрелили меня сразу. Потом мне удалось уйти — когда я уходил, среди них уже мало кто оставался в живых. Тогда я пошел к фактории.
— Ты был в фактории?
— Ну да. То, что я там нашел… Я думал, ты тоже… там.
— Когда они напали на факторию, я была в оранжерее, в дальнем конце. Я услышала выстрелы и спряталась. Хаарт, они все так страшно умирали…
— Да, — сказал он, — Я знаю.
— Если бы я хотя бы знала, что можно сделать… Что-то же можно сделать, Хаарт?
— Нет, — сказал он. — Насколько я знаю, нет.
— Послушай, Хаарт, все, что тут происходит — это то, что на поверхности. Видимость. Я хочу сказать, что это еще не все. Есть еще кто-то, кроме леммов и сульпов… Еще кто-то здесь. И они — я не знаю, насколько они принимают во всем этом участие. Но я думаю…
— Не важно, что ты думаешь. Они никогда не вмешиваются.
— Там, в горах…
— Да, — сказал он, — там, в горах.
— Я не верю, что они ни во что не вмешиваются, Хаарт. Вы что же, все не понимаете, что тут происходит?
Он устало качнул головой.
— Что бы тут не происходило, это тебя не касается, во всяком случае. Иди, — мойся. Потом поможешь мне подняться.
Я вымылась и переоделась в комнате наверху. В чистой рубашке — одежду они почему-то не тронули, — я сразу почувствовала себя лучше. Из погреба пропали почти все запасы — я нашла немного муки и какие-то травы, вот и все. И то потому, что им, видимо, лень было рыться по углам — они подобрали все, что стояло на виду. На полу валялась куча черепков и опрокинутой посуды — какие-то липкие лужи.
Я подумала, что завтра нужно будет заняться уборкой погреба. Эта мысль меня даже как-то поддержала — лучше заниматься чем-то, чем сидеть в полной растерянности, не представляя себе, что делать дальше.
Я приготовила ужин из того. что смогла разыскать в погребе и на полках, — похоже, запасы скоро придется возобновлять, — накрыла на стол и помогла Хаарту передвинуться к столу. Он тяжело поднялся, опираясь мне на плечо здоровой рукой. Ел он неохотно — конченные едят ничуть не больше здоровых людей, это просто какое-то нарушение обмена. Я сказала о том, что продукты подходят к концу. Он ответил — теперь тебе придется самой этим заниматься, видишь…