Совсем другая тень
Шрифт:
Спрятав двадцатипятирублевку, Володя ушел в гостиницу. Шитик и Клюй взяли сумки и пошли туда же.
В гостиницу устроились без труда. Дежурная и глазом не повела на липовые паспорта.
В номере Шитик сказал:
— Если хотим, чтоб было чисто, шабашникам придется дать штуку. Так что скидываемся по пятихатке [12] .
Взял у Клюя пятьсот рублей, добавил свои. Бросил:
— Смотри, чтоб не кемарить… Все же сумки. Понял?
— Будь
12
Пятихатка (разг.) — пятьсот рублей.
— Посиди, я быстро…
Володя уже стоял около трейлера. Рядом, докуривая сигарету, переминался с ноги на ногу невысокий белобрысый человек. Увидев Шитика, бросил окурок. Настороженно оглядел подошедшего.
Володя тут же сказал:
— Бригадир. Договаривайтесь, я отойду. — Отошел в сторону.
Шитик спросил:
— Много вас здесь?
— Допустим, пятеро. Со мной. А что?
— Видишь этот рыдван?
Бригадир мельком взглянул на трейлер:
— Вижу, и что дальше? Разгружать?
— Он пустой. Нужно его разобрать на мелкие части. И оставить на свалке.
Бригадир посмотрел на Шитика, моргнул:
— В каком смысле разобрать?
— В простом. Размонтировать.
— Шутишь? Он же почти новый?
— Никаких шуток. За работу плачу штуку. Аванс — пятихатка. Остальное после выполнения. Причем сделать нужно сегодня. До ночи.
— До ночи?
— Да, чтобы мы могли проверить.
С минуту бригадир рассматривал землю. Поднял голову:
— А… как насчет инструмента?
— Инструмент есть.
— Д-да… штука… Вообще-то работа этого стоит. Минуты три подождать можете? Посоветуюсь с ребятами.
— Только быстро.
— Ясное дело. — Бригадир исчез. Когда же минут через десять вернулся, с ним уже была вся бригада. Отвел Шитика в сторону, предупредил: — Учтите, с работой справимся часа через четыре. Не раньше. Устроит?
— Устроит. Наш номер двести пятнадцать. Второй этаж. Как закончите, постучите. — Отсчитал пятьсот рублей. — Аванс. Остальное после проверки. Номера снимите и разбейте. Бортовой замажьте. Ясно?
— Ясно. А ключи?
— Ключи, инструмент, все в машине.
— Мелочь от машины можно взять? Колеса, приборы?
— Берите.
— Понял. — Бригадир пошел к своим. Остальное Шитика не интересовало.
Поднявшись в номер и бросив Клюю: «Кемарим, у нас часа четыре…» — он запер дверь и рухнул на кровать.
Разбудил Шитика осторожный стук в дверь. Проснувшись, он подтянул к глазам светящийся циферблат — половина третьего. Пересилив себя, встал. Подошел к двери, спросил тихо:
— Кто?
— Я… Бригадир… Проверять будете?
— А-а… Да-да… Сейчас. Подождите. — Растолкал Клюя: — Запрись. Я скоро.
Руки
— Такси внизу.
У вынесенной в предгорье промышленной свалки такси остановилось. Вместе с Шитиком бригадир подошел к краю полого спадающего вниз отвала. В лунном свете с трудом, но можно было разглядеть кузова разбитых машин, прутья металлоконструкций, горы мусора.
— Видите? — показал бригадир. — Вон он, прицеп. В самом центре.
Вглядевшись, Шитик увидел серебристый кузов без колес, судя по всему, сброшенный с откоса. Чуть поодаль виднелась кабина. Вернее, то, что от нее осталось.
— Вижу. Номера сняли?
— Сняли. Бортовой закрасили, как вы сказали. Спустимся? Тут легко, я покажу.
— Не надо. Вижу, наш. Где колеса? Взяли себе?
— Себе. Приборы тоже. Ну и кое-что еще. Не возражаете?
— Да нет. Ладно, везите назад.
Вернувшись вместе с бригадиром в гостиницу, Шитик передал ему еще пятьсот рублей.
Утром Шитик и Клюй без особых хлопот добрались до вокзала и сели в шестичасовой скорый. Как только поезд отошел от перрона, облегченно вздохнули: впервые за двое суток они могли отоспаться по-настоящему.
Возвращение с Сенежа
Два дня на Сашкиной даче пролетели незаметно. Стояла отличная погода. Каждое утро я брал этюдник и уходил к «Рыболову Сенежья». Устраивался нарочно с той стороны, где глухой забор заменяла стальная сетка, — чтобы видели отдыхающие и сторож. Видела меня и собака, не раз заинтересованно смотревшая из-за сетки в мою сторону.
Стоя перед этюдником в одних плавках, я писал примерно до полудня, не спеша работая акварелью. Когда жара становилась невыносимой, откладывал кисть и нырял в озеро. Плавал до изнеможения, заплывая чуть ли не до середины, вода была мягкой и теплой. Возвращаясь на берег, бросался на покрывало, обсыхал и снова брался за кисть.
Завтракал я плотно, но часам к трем меня все равно охватывал безумный голод. При первых же его признаках уходил на дачу и начинал готовить обед. Точнее, жарить картошку с ветчиной, а также мыть помидоры и огурцы и резать хлеб. Затем устраивался на веранде за столом и уничтожал все в считанные минуты.
Надо сказать, эту вынужденную скуку я переносил довольно легко. Конечно, я жалел, что не могу хотя бы позвонить Алене, но в то же время понимал — короткая разлука будет полезной. Во-первых, хоть чуть-чуть отрастут волосы, во-вторых, окончательно пройдут красные пятна, все еще украшавшие мою шею.
Сашка привез меня на Сенеж с пятницы на субботу. Обещал приехать через два дня, то есть в воскресенье вечером. Но в воскресенье он не появился, так что вечер у телевизора мне пришлось коротать одному.