Совсем другое небо (сборник)
Шрифт:
Перед церковью лежал командир их роты. Он был мертв. Сбоку вдоль забора в черной форме танкистов подходили немцы.
— Руки вверх! — кричали они.
— Все сюда! — приказал Кубеш и первым распахнул дверь ближайшей хаты.
Бойцы вбежали за ним. Они тут же перевернули возле двери стол, поставили на него легкий пулемет, и все заняли места у окон и дверей.
Они оборонялись до ночи. Наконец кто-то прокричал:
— Все за реку! Это приказ командира батальона!
— Бегите через сад! — распорядился Кубеш. — Я буду вас прикрывать.
Когда у него кончились
Елизавета Николаевна до этой минуты сидела с обоими детьми в погребе, вырытом в саду. Теперь она решила, что, пожалуй, можно вылезать.
Старший из детей, Николка, высунул голову наружу:
— Мам, уже не стреляют. Пошли?
Она взяла за руку десятилетнюю Марусю. Поднявшись по трем ступенькам, они через двор направились к дверям хаты. В эту минуту где-то рядом заревел мотор, раздался треск ломаемого плетня — во двор въезжал бронетранспортер. Елизавета Николаевна, ухватив мальчика за пальто, рванула его к себе и прижалась с детьми к стене низкого сарая. Из кузова с криками выпрыгивали немецкие солдаты. Они громко стучали сапогами, звенели оружием. Фельдфебель посветил карманным фонариком в сторону сарая. Елизавета Николаевна отвернула лицо.
— Эй, мамаша, комм, комм! — крикнул ей фельдфебель дерзко и настойчиво. — Не видишь, гости? Шнель, шнель! Иди в дом, принеси горячий вода! Понимаешь?
Подойдя к ней, он грубо схватил ее за локоть:
— Ну давай, давай!
Елизавета Николаевна задрожала всем телом. Маруся расплакалась, судорожно цепляясь за руку матери.
В доме было тепло, на плите шумела в чайнике вода. Немцы освещали стены карманными фонариками, шумели, громко смеялись. Елизавета Николаевна трясущимися руками зажгла керосиновую лампу. Комната наполнялась едким запахом шинелей. Солдаты расселись на стульях и на постели, покрытой вышитым покрывалом. Их было семеро. Разувшись и сняв с себя гимнастерки, они расползлись по всей хате, заглянули в комод, покопались в шифоньере.
Николка с Марусей испуганно забились в угол.
— Ха! — рявкнул на них рыжий немец с фюреровскими усиками под носом и покатился со смеху при виде того, как испугались дети.
Елизавета Николаевна поднялась на табуретку у печи, чтобы дотянуться до ковшика, висевшего на стене, и чуть не вскрикнула от испуга: за печкой, сжавшись в полутьме, лежал человек, солдат — она узнала чехословацкую форму. Он знаками дал ей понять, что надо молчать и как можно скорее уходить вместе с детьми. В другой руке он сжимал ручку большой гранаты. На лбу у него выступили капельки пота.
— Горячий вода, быстро! — повелительно требовал фельдфебель.
Женщина
— Подите помогите мне! — позвала она детей. Когда за ними захлопнулась дверь, самообладание покинуло ее. Отбросив ведро, она шепнула детям: — Бежим! Быстро!
Они побежали задами к дому тети Клавы. В эту минуту воздух потряс глухой взрыв. Зазвенели стекла, послышались крики и выстрелы. Елизавета Николаевна застыла на месте, прижав руку к губам, но тут же опомнилась и втолкнула оглядывавшихся детей в калитку в низком плетне.
Кубеш пробрался вдоль стены хаты. Он хотел перебежать дорогу, под покровом темноты дойти до реки и по льду перебраться на другую сторону, но в этот момент услышал подъезжающий бронетранспортер. В руке у Кубеша была противотанковая граната — единственное оставшееся у него оружие. Бросить? Нет, не стоит. Надо подождать, пока они проедут.
Неожиданно бронетранспортер свернул и, подминая плетень, поехал прямо во двор. Кубеш заколебался. Через дорогу перейти уже было нельзя: там бы его тотчас же схватили. Он решил спрятаться в доме и тихо проскользнул в дверь…
Когда Кубеш бросал гранату в кучу галдящих немцев, он понимал, что может погибнуть вместе с ними. При взрыве воздушной волной оторвало угол печи. Что-то резко ударило Кубеша по голове. Очнувшись, он осмотрелся. В развороченной комнате лежала груда тел. Некоторые шевелились, кто-то громко стонал. Кубеш выпрыгнул в проем выбитого окна. Со всех сторон к дому сбегались немцы. Вдруг что-то горячее полоснуло Кубеша по горлу. Он почувствовал, как на рубашку хлынула кровь. На бегу зажимая рану рукой, Кубеш скрылся в ночи…
Петер Ковачик
Смерть приходит на рассвете
Небо, утыканное звездами, действовало успокаивающе, как движение рыбок в аквариуме. А вокруг царила тьма, черная, как старый котел, долго бывший в употреблении, и глухая тишина, как над покойником. Вдруг земля загудела, содрогнулась, воздух задрожал от отдаленного взрыва и тьму разорвали огоньки, разгоравшиеся на ветру.
Все это казалось кошмарным сном. Инженеру захотелось проснуться и протереть глаза, но он был связан. Он осознал это, когда почувствовал в затекшем запястье острую, режущую боль. Ноги его онемели от веревок.
— Хорошо хоть оставили меня в покое, — вздохнул он вслух, чтобы услышать свой голос и приглушить страх, но его слова прозвучали в ночной тишине настолько отрешенно, что он вновь почувствовал, как теряет сознание. На лбу у себя он ощутил капельки влаги. — Роса, — прошептал он тихо, но это была не роса.
Он долго лежал без сознания, а очнувшись, с трудом начал воспринимать окружающее.
Карательный взвод, разморенный теплом и усталостью, расположился у костра. Солдаты дремали. Только лейтенант сохранял бдительность и пытался отгонять от себя сон, то и дело закуривая.