Сойка - пересмешница (др. перевод)

Коллинз Сьюзен

Щелчки возобновляются. Мы снова падаем вниз — теперь всего на пару уровней, — и двери открываются посреди ангара.

— Ого, — вырывается у меня при виде бесчисленных рядов всевозможных планолетов. Ну и флотилия... — Их вы тоже унаследовали?

— Некоторые создали сами, другие входили в состав воздушных сил Капитолия. Конечно, с тех пор мы их модернизировали.

В груди снова просыпается ненависть к Тринадцатому.

— Значит, все это у вас было, и вы бросили остальные дистрикты беззащитными перед Капитолием.

— Все не так просто, — возражает Боггс. — До недавнего времени у нас не было возможности воевать. Мы едва выжили. После того как мы

свергли и казнили приспешников Капитолия, осталась всего горстка людей, умеющих управлять планолетами. Ударить ядерными ракетами? Могли. И чем бы тогда закончилась наша война с Капитолием? Уцелел бы хоть один живой человек на Земле?

— Пит сказал то же самое. А вы все назвали его предателем.

— Да. Потому что он призывает к прекращению войны. Ты же видишь — ни одна сторона не применяет ядерное оружие. Воюем по старинке. — Боггс показывает на один из небольших планолетов. — Нам туда, солдат Эвердин.

Я поднимаюсь по трапу. Внутри уже расположилась съемочная группа со своим оборудованием и еще несколько человек в серых десантных комбинезонах. Даже Хеймитч одет по-военному, хотя явно не в восторге от плотного форменного воротничка.

Ко мне подбегает Фульвия Кардью и разочарованно вздыхает, увидев мое лицо.

— Вся работа коту под хвост. Я тебя не виню, Китнисс. Что поделаешь, не все рождаются с фотогеничными лицами. Вот как он. — Она хватает Гейла, который разговаривает с Плутархом, и разворачивает его к нам. — Разве не красавец?

Гейл и правда выглядит впечатляюще в военной форме. Однако, учитывая обстоятельства, вопрос лишь смущает нас обоих. Я пытаюсь придумать остроумный ответ, когда Боггс вдруг выдает:

— Нас не так-то легко поразить. Мы только что видели Финника в одних трусах.

Боггс мне определенно нравится.

Звучит предупреждение о взлете; я сажусь рядом с Гейлом, напротив Хеймитча и Плутарха, и пристегиваю ремень безопасности. Планолет скользит по лабиринту туннелей, которые выходят на платформу. Какой-то механизм медленно поднимает ее вверх через все уровни, и внезапно мы оказываемся под открытым небом на огромном поле, окруженном лесом. Планолет отрывается от платформы и уплывает за облака. Теперь, когда волна возбуждения схлынула, я осознаю, что понятия не имею, что меня ждет в Восьмом дистрикте. Мало того, я почти ничего не знаю о ходе войны. Во что нам станет победа. И что будет, если мы победим.

Плутарх пытается меня немного просветить. Во-первых, на данный момент в состоянии войны с Капитолием находятся все дистрикты, кроме Второго, который, несмотря на свое участие в Голодных играх, всегда был в привилегированном положении. Там больше продовольствия и лучше жилищные условия. После Темных Времен и мнимого уничтожения Тринадцатого, Второй дистрикт стал новой военной базой Капитолия, хотя официально фигурировал в качестве поставщика строительного камня, так же, как Тринадцатый в свое время считался производителем графита. Помимо производства оружия, Второй дистрикт занимается подготовкой и даже набором миротворцев.

— То есть... некоторые миротворцы родом из Второго дистрикта? — спрашиваю я. — Я думала, они все из Капитолия.

Плутарх кивает.

— Так вы и должны были думать. Часть их действительно из Капитолия, однако его население просто не в состоянии предоставить такого количества рекрутов. При том, что граждане Капитолия не особо горят желанием обрекать себя на суровую жизнь в дистриктах. Контракт заключается на двадцать лет, семью заводить нельзя. Одни идут на это ради престижа, другие — в качестве альтернативы наказанию.

К примеру, вступившим в миротворцы списываются долги. В Капитолии полно людей, которые по уши в долгах, только не все из них годятся для военной службы. Поэтому недостающих рекрутов набирают во Втором дистрикте. Для них это шанс выбраться из нищеты и каменоломен. В детях там с малых лет воспитывают воинский дух. Ну, да ты и сама видела, как они стремятся стать трибутами.

Катон и Мирта. Брут и Энорабия. Я видела их рвение и жажду крови.

— Но все остальные дистрикты на нашей стороне?

— Да. Наша цель — занять один за другим все дистрикты, оставив Второй напоследок, и тем самым лишить Капитолий поставок. Затем, когда он достаточно ослабеет, мы двинемся на него, — объясняет Плутарх. — Это будет задача совсем другого уровня. Однако не будем забегать вперед.

— Если мы победим, кто будет управлять государством? — спрашивает Гейл.

— Все, — отвечает Плутарх. — Мы образуем республику. Жители каждого дистрикта, и Капитолия в том числе, будут выбирать представителей, которые смогут защищать их интересы в централизованном правительстве. Не смотрите так недоверчиво — когда-то эта система работала.

— В книгах, — бурчит Хеймитч.

— В книгах по истории, — уточняет Плутарх. — Если получалось у наших предков, почему не получится у нас?

По правде говоря, наши предки столько дров наломали, что дальше некуда. Посмотрите только, с чем они нас оставили — войны, разоренная планета. Похоже, им было наплевать, как будут жить люди после них. Однако в любом случае республика лучше того, что у нас сейчас.

— А если мы проиграем? — спрашиваю я.

— Если проиграем? — Плутарх иронично улыбается, глядя на облака за иллюминатором. — Ну, тогда Голодные игры в следующем году станут незабываемыми. Да, кстати. — Он достает из бронежилета пузырек, вытряхивает на ладонь несколько фиолетовых капсул и протягивает нам. — Мы назвали их «морник» в твою честь, Китнисс. Нельзя допустить, чтобы кого-то из нас захватили в плен. Обещаю, это совершенно безболезненно.

Я беру капсулу, но не соображу, куда ее деть. Плутарх дотрагивается пальцем до моего левого рукава. Я присматриваюсь и вижу на нем крошечный кармашек как раз по размеру капсулы. Даже если у меня будут связаны руки, я смогу наклонить голову и откусить ее.

Цинна продумал все до мелочей.

7

Планолет опускается на широкую дорогу на окраине Восьмого дистрикта. Тут же открывается люк и выдвигается лестница. Едва последний пассажир спрыгивает на асфальт, судно взмывает в воздух и исчезает. Я остаюсь на попечении охраны в лице Гейла, Боггса и двух других солдат.

Съемочная группа состоит из двух десятков капитолийских операторов с тяжелыми переносными камерами, напоминающими панцири диковинных насекомых, режиссера — женщины по имени Крессида с бритой головой, украшенной татуировками в виде виноградных лоз, и ее помощника Мессаллы — стройного молодого человека со множеством серег в ушах. Присмотревшись, замечаю еще одну серьгу с большим серебристым шариком у него в языке.

Боггс уводит нас всех с дороги, ближе к складам, и на площадку садится второй планолет. Он привез ящики с медикаментами и команду из шести врачей в белых халатах. Мы все следуем за Боггсом в проход между двумя мрачными серыми складами. Кое-где на поцарапанных металлических стенах укреплены пожарные лестницы, ведущие на крышу. Миновав склады, мы выходим на широкую улицу и будто оказываемся в другом мире.