Сойкина Ворона
Шрифт:
– Могу я идти, Михаил Константинович? – спросила, стряхнув задумчивость.
– Да, конечно. Удачи, Евгения. Я и все остальное руководство, и опер-группа всегда на связи для вас, если что.
Глава 5
– Охренеть можно!
– Ух тыж!
– Вот это да-а-а!
Дружный возглас-выдох от мужиков из опер-группы заставил меня крутануться на месте, находя взглядом недавно отправившуюся экипироваться на задание Ворону.
Лизку, без пяти минут уже Лебедеву,
Вот из этой самой запретной зоны и вышла Евгения, произведя сногсшибательный эффект на всех как бы невзначай отирающихся около спортзала, включая меня. Реально уронил челюсть и похоже пора утереть слюни, пока совсем не опозорился.
Лизка обрядила Льдину в строгий, на первый взгляд, брючный костюм и поставила на каблуки. Темно-графитовый, застегнутый на все пуговицы пиджак, свободные вроде бы брюки, серебристо-серая рубашка и даже галстук под самое горло. Казалось бы, ничего менее сексуального и придумать невозможно, но…
Сука-а-а, я сдохну! Вот, прямо с места не сходя скончаюсь или, бля, обкончаюсь у всех на глазах! Зараза Ерохина, нахрена ты мою занозу-Льдину в гранату осколочную, мозги взрывающую, превратила?
Хрен знает, из чего этот гребаный костюм был сшит, но на каждом шагу трепетал и облизывал формы Льдины так, будто кайфовал от контакта с ее кожей. Еще бы не кайфовал, тряпичный скот, ведь тереться о Воронову во всех тех местах, облапать и натирать которые мечтал я, и не тащиться – невозможно, даже если ты долбаный неодушевленный предмет!
Всегда бледные губы сейчас выжигали на моей радужке ярко-красное сочное клеймо, что хрен когда сотрется и оттуда и из моей памяти. Новой дрочильной фантазией с этими алыми губами в главной роли я сто процентов на ближайшие недели обеспечен.
Я и так-то всегда тащился от походки Льдины, но сейчас это завораживающее покачивание бедрами на каждом шагу сделало меня совершенно одуревшим от похоти болваном, что только и мог, что торчать столбом и таращиться, как она приближается. Наплывает, как чертова лавина на оцепеневшего незадачливого туриста. А ты стоишь такой с распахнутой пастью, осознавая, что тебе п*здец придет через считанные секунды, но при этом дух перехватило от охерительного великолепия стихии, что тебя вот-вот угробит.
Льдина поравнялась со мной, наши взгляды встретились, и мне как под дых ногой кто двинул, от души так. Легкие свело, горло перехватило, язык во рту как суперклеем прифигачен, зато член только
Евгения мимо прошла, а я так и остался столбом торчать и таращиться, теперь ей вслед. Я должен ее трахнуть. Нет, не так. Я, нахер, жить не буду, если ее не трахну. Если не стану это делать с регулярной, бля, периодичностью… ну хотя бы раз в час поначалу.
– Евгения, вы потрясающе выглядите! – прорвался в мое внутреннее царство беснующейся похоти голос Сашки Никитина, и верхняя губа задралась сама собой, как у злобнючей псины, чью сахарную кость облапал другой кобель завидущими зенками. Потому что мне-то известно, что в своей черепушке он ее уже жрет-жрет-жрет, давясь от жадности и брызгая голодной слюной, урод похотливый!
Пошел ты на хрен! Все пошли! Мое это! Ломанулся по коридору, в котором, оказывается, уже один и остался и взлетел по лестнице, догоняя Воронову и собираясь в конце концов вопрос ребром поставить и срать мне на свидетелей моего возможного позора. Хожу уже сколько недель кругами, долбодятла кусок, типа почву, мать ее раз так, для обязательно безотказного финального приема создаю, а может, и не надо это ни черта. Может, Льдина у меня из тех девушек, которым все в лоб надо. Херакс! – хочу тебя и точка, решай – к тебе или ко мне, и раздеваться давай прям с порога.
Но, вылетев в холл офиса, я застал картинку того, как какой-то дрыщеватый чмошник в красном пиджаке трясущимися ручонками пытается всучить моей Вороне громадный букетище пошлейше-красных роз и что-то там блеет. И прежде чем я успел протолкнуться сквозь строй наших оперативников, за этим паскудством наблюдающих молча какого-то хера, и раззявить пасть, дабы высказаться по этому вопросу и расслышать чего он там задвигает уже почти моей девушке, как Евгения его сама подхватила под локоток и споро так потопала на выход, уводя за собой.
– Это…Бл*дь… Что?! – рявкнул, как только за ними дверь стеклянная закрылась.
– Ага, видал придурка, – поддержал меня Усов. – Это же надо было с букетом припереться за Вороной. Вот ей куда он упирался-то сейчас? Только выбрасывать.
Да пох*й мне на все букеты мира, что это за чмырь? Он кто Вороне? Неужели вот через такое вот одоробло у меня до сих пор ничего и не срослось с ней? Серьезно?
– Да, бля, как это вообще?! – прорвало меня. – По какому признаку она его выбирала? Как самого стремного из всех возможных? Бабок немеряно типа? Или хер по колено и бессмертный?
Закончив свою пламенную речь я понял, что на меня уставились в изумлении все наши.
– Сойка, ты о чем? – высказал общую витающую в воздухе мысль Никитин. – Воронову же Корнилов на это задание поставил, кого она выбирать-то могла?
– А… – тупо я уставился на всех. Задание. Воронова на задание пошла. Не свидание, неврубант ты долбаный, с мозгами и памятью стояком отшиблеными напрочь. Ее же Лизка для того и рядила. Но тогда какого хера этот со своим веником?
– Да я в курсе, что на задание она, – мигом постарался сделать рожу кирпичом. – Но какого одна-то, без подстраховки?