Сойте: Эрика
Шрифт:
— Поставьте на стол. — Распорядился Овир.
Они так и сделали и, хлопая глазами, периодически косясь на меня, удалились.
— Ну что, Аштае, есть хочешь?
Мой взгляд, да и нос тоже, притягивала еда, но что-то Ашт задумал. И в следующее мгновение он взял небольшую тарелку и положил ее передо мной, с мясом…
Что я, как последняя скотина, должна есть с пола? Даже если и с тарелки! Я так и не наклонилась к еде, только поворотила нос.
— Может, она не голодна? — Предположил брат.
— Голодна, и еще как! Аштае, ты не хочешь есть? — На его лице читалась легкая растерянность. Он прекрасно помнил, как эта сойте ела с зеленого листа, что же сейчас не так?
А брат смотрел на Овира, как на умалишенного, что тот ждет ответа от сойте.
— Чего ты ее спрашиваешь? И
Овир выпрямился и последний раз бросил на меня взгляд. А сам красный, как рак, будто я опозорила его всенародно. Мое упрямство явно не понравилось, ну и что? Тяжело вздохнув, поплелась за ним к столу и, прежде чем парень сел на свой стул, запрыгнула на него, приведя всех в шок своей беспардонностью, а Ровияр еще и брезгливо скуксился. Не хватало еще, чтобы животные ели с его стола, читалось в глазах. А я, увидав мясное рагу с подобием картошки, накинулась немедленно. Шиканья и ругань раздались сразу, Овир даже осмелился оттаскивать меня. Недовольно поведя глазами, я заметила и дворецкого с бледным и растерянным лицом. Брат разорялся, на чем свет стоит, так его не устраивало показательное выступление и вообще все, что здесь затеял Ашт.
— Немедленно убери ее с моего стола! — Орал он, выбежав из-за стола.
— Откуда мне было знать, что эта сойте захочет есть со стола, а не с пола.
Я бы, конечно, поправила — не 'со стола', а 'за столом', ну да ладно.
— Вот пусть твоя сойте и ест с твоего стола, у тебя их немало!
— Да чего ты так кипятишься?
— А крошки и все, что она тут развезла, ты будешь убирать?
— А слуги на что?
Неправда, ела я на удивление аккуратно, даже тарелка чистая, не только вокруг.
— Так, все, гони ее, бери к себе и ешьте хоть из одной тарелки!
— Она спасла мне жизнь!
— Теперь ты будешь позволять ей все?
— Ты ее просто боишься!
Тут брат Овира покраснел и чуть не закипел, как чайник, выдувая весь пар. Боже мой, шуму-то… И, прежде чем разразилась основательная буря, я спрыгнула со стула, встав рядом с Аштом, презрительно косясь на крикливого братца и фыркая в его сторону. Тот только еще больше покраснел от злости.
— Не хватало мне, чтобы какая-то сойте фыркала на меня с презрением.
— Она не любит громкий шум.
Меня погладили по голове.
— Мне вообще плевать, что она любит, вон из моего кабинета, оба!
Нас выставили за дверь. Вела я себя совершенно тихо и спокойно, за дверь, так за дверь, вот только есть все еще хочется. Надеюсь, Ашт это поймет.
Вот уже неделю живя в дома Аштона, я так и не сдвинулась с мертвой точки. Меня, несмотря на разнообразие выходок, так и считали простой зверушкой. Тэр Ровияр оценил мою заслугу по спасению жизни моего 'хозяина' и по отвоеванию ценных бумаг. Жила я, как в сказке, при дворе знатных господ, то есть тэров, как выяснилось, ближайших родственников самого короля Лорволи. Но все больше грустила, что так и не могу нормально разговаривать, иметь нормальный человеческий вид и вообще жить по-человечески. В комнате Ашта и на кухне мне специально соорудили собственный стол и стул и там сервировали, как для нормального человека. Слуги посмеивались, подшучивали. Младший сын герцога Сирда нашел себе странную сойте, поговаривали они. И будто меня однажды неслабо по голове приложили, вот и чудю. В комнате Овира, где он спал, я никогда не любила находиться, даже если он звал. Мое излюбленное место — это диван у самого окна, где близко был расположен подоконник, на котором я спокойно помещалась и тоскливым, а иногда и любопытным взглядом часами пялилась в окно. Вот и сейчас, сидя на белом резном подоконнике, любовалась вышедшей на смену солнцу огромной полной луной, сияющей своим голубым светом, заливающим все вокруг и делающим ночь светлее. Лениво переводя взгляд по несущимся по земле теням от облаков и хлопая хвостом, я неожиданно дернулась. Выпучив глаза, ощутила вдруг во всем теле нестерпимую боль и ломоту. Захотелось завыть и закричать одновременно! Свалившись с подоконника за диван и скорчившись в три погибели, я заскрежетала зубами, а потом ощутила хруст, и еще потом…
Такого
Быстро, насколько это возможно, вскочила на ноги. На мне была все та же моя одежда. Только помятая и ободранная, а черные тонкие колготки пришли в негодность. Сделав несколько шагов, вышла из-за дивана, осматривая себя так, будто видела впервые. Зеркала здесь были повсюду, так что не составило труда сразу себя осмотреть. Волосы растрепаны, и вообще вид дикий, неестественный. Темно-каштановые, почти черные волосы и четко очерченные брови, такой я даже себе больше нравилась. Все та же светлая кожа, оттеняющая голубые, чуть посиневшие глаза и розовые губы. Длинные черные ресницы делали мои глаза глубже и выразительнее. Но что-то еще прибавилось к моему человеческому образу: чуть заостренные уши и тонкий слух, что уловил отдаленные шаги, поднимающиеся по лестнице прямо в мою комнату. Быстро спрятавшись за портьерой, затаила дыхание. Сколько еще пробуду в образе человека, пока неизвестно…
Дверь отворилась, и на пороге появился загулявшийся допоздна Овир. Видно, он был уставшим, но почему-то не пошел сразу к себе в комнату. И где его носило в этот раз? И ведь почему-то не взял меня с собой. Впрочем, это и хорошо. Теперь буду знать наверняка, что в полнолуние я обретаю свой истинный образ, но каким образом это происходит, мне не понравилось. Если так будет каждый раз, я с ума сойду от боли. До сих пор кости ломит.
Напряглась, когда Ашту приспичило подойти именно к той шторе, за которой я спряталась. Окончательно перестала дышать, превратившись в статую, и ждала. Но он почему-то не отходил.
— Аштае? — Позвал он. В его голосе было удивление.
Все правильно — в это время я обычно спала на своем диване и никуда не ходила. Ну что ж, пусть думает, что это не всегда так. В конце концов, не проверяет же он ночами, сижу я тут или гуляю.
Штора дернулась, и на меня уставился хищный и в то же время удивленный взгляд. От страха и неожиданности я банально заорала. На что мне немедленно заткнули рот рукой.
— Тише! — Услышала грозное у самого уха.
Закивала головой, как болванчик, и меня отпустили.
— Кто такая? Что здесь делаешь? — Начался допрос с пристрастием.
В глазах Овира сейчас полыхал огонь и возмущение. Еще бы, как незнакомка могла проникнуть в его покои? Почему вообще по поместью ходят посторонние личности? И как я выжила в комнате с сойте? И как его сойте вообще могла впустить сюда посторонних, и, главное, где она?
Я же в свою очередь недоумевала, как он меня вычислил?
— Н- н- никто…
— Как это никто? — Раздраженно бросил Овир и отошел на шаг, осматривая свою находку.
Стройная высокая девушка с красивой фигурой в странной одежде, в весьма короткой… кхм… юбке, или платье, и в разодранных чулках, или что это там такое? Взгляд Овира задержался на моих ногах. Все правильно, в этом царстве-государстве выше щиколотки ничего не носят. А тут краса-девица изволила показать себя довольно смело. Не знаю, носят здесь колготки или нет, но, по ходу дела, Овир видел меня так, будто я стояла в нижнем белье, причем разодранном. И он бы и рад отвести глаза, да оказалось сложно. Поймала себя на мысли, что язык их все еще понимаю. И как только собралась выложить всю правду о том, кто я, почувствовала, что моя трансформация готова была вернуться в нечеловеческий образ. Но так нечестно! Побыть вновь человеком на такой короткий срок? Овир ничего не успел сказать или как-то среагировать, как я оттолкнула его и опрометью понеслась к двери. Он за мной, я наружу и по коридору вниз. Мне казалось, Ашт перепрыгивал с площадки на площадку, а не через ступеньки, но где-то уже ближе к первому этажу, окончательно обретя образ сойте, я шмыгнула в темный угол и там схоронилась, побоявшись, что вновь вычислят. Но нет, Ашт пробежал мимо и выбежал на улицу через парадный вход. И только после этого я позволила себе перевести дух.