Союз двух сердец

Камерон Кей

— Но ведь рано или поздно ты захочешь, чтобы в твоей жизни появился кто-то. Я прав?

Хоуп прижала ежедневник к груди и, злясь на себя за крамольные мысли, раздраженно произнесла:

— Ни один человек не согласится провести жизнь в одиночестве, не так ли? — Ей казалось, что они идут по зыбучим пескам, и только Пэйс знает, где твердая почва.

— Ты права, — медленно ответил он, не сводя с нее глаз. — Никто не хочет быть один, тем более если знаешь наверняка, что где-то ходит твоя половинка.

Хоуп хотела отвести взгляд, но не смогла. Пэйс гипнотизировал ее — своим

голосом, взглядом, воспоминаниями о прошлом, которое было у них общим. И Пэйс это знал.

Снаружи в коридоре кто-то включил пылесос, и Хоуп очнулась, словно с нее сняли заклятие. Она перевела дух, отступила назад и открыла ежедневник.

— Как я уже сказала, этот зал может вместить четыре сотни человек. Ты считаешь, он достаточно большой?

Пэйс еще с минуту смотрел на Хоуп, потом скрестил руки на груди и задумался. Она боялась, что он продолжит тяжелый для нее разговор, но Пэйс, очевидно, взял небольшой тайм-аут, и Хоуп вздохнула с облегчением.

— Скорее всего, столько гостей у нас и будет, — сказал Пэйс. — Но вообще-то мне кажется, что зал этот несколько простоват.

Хоуп обвела взглядом шикарный зал и подумала о бедной Бетани. Ей не стоило пропускать эту встречу.

— В Хьюстоне не так много танцевальных залов, которые могли бы составить конкуренцию этому, — наконец заметила она.

Пэйс вышел на середину зала. Шелковый пиджак подчеркивал широкие мускулистые плечи, на руке блеснули золотые часы, и когда он заговорил, негромко, спокойно, у Хоуп было такое ощущение, словно она с головой ушла под воду, не имея возможности глотнуть хоть каплю воздуха и собраться с мыслями. Она напрочь забыла о Бетани.

— Не знаю, не знаю. Мне кажется, это не совсем то, что нам нужно. Ты не находишь?

Он расхаживал по залу, а мысли Хоуп беспорядочно роились в голове. Наконец Пэйс остановился напротив и вопросительно взглянул на нее.

— Я так не думаю, — ответила она. — Но ты босс — тебе и решать. — Она опустила глаза в ежедневник, пытаясь сконцентрироваться на работе и забыть о взглядах и намеках Пэйса. — Как я уже сказала, есть еще несколько традиционных заведений. Но если тебе не нравится идея проведения приема в танцевальном зале, можно придумать что-нибудь еще. Мне случалось организовывать вечеринки во дворе перед домом, в парках. А один раз мне даже пришлось устроить торжество на пляже. Это было довольно романтично — закат, пылающий костер…

Пэйс посмотрел на Хоуп своими черными глазами и прошелся по залу, не сводя взгляда с многочисленных зеркал. В них отразились тысячи Пэйсов, и тысячи Хоуп затрепетали. Наконец он остановился и посмотрел на нее.

— Ты и впрямь профессионал в своем деле.

Хоуп улыбнулась:

— Ты, кажется, удивлен.

— Нет, просто поражен.

Хоуп закусила губу.

— Мне приходится быть профессионалом, иначе компания разорится. Конкуренция слишком жесткая.

Пэйс подошел ближе, и его лицо оказалось так близко, что Хоуп видела легкие тени от ресниц на его щеке.

— Я и не подозревал, что у тебя бойцовский характер, но ты именно такая. И ты победишь.

Хоуп старалась не чувствовать, не думать, но сердце и разум отказывались ей подчиняться.

—

Я делаю свою работу с удовольствием, и это облегчает задачу.

Пэйс провел пальцем по подбородку Хоуп, а затем спустился по шее вниз, туда, где жилка пульсировала под нежной кожей.

— Неправда. Ничто в жизни не дается легко.

— Даже любовь? — вырвалось у Хоуп.

Теплые пальцы лежали на шее Хоуп, и она почувствовала, как по телу разливается теплая волна, зародившаяся где-то внизу живота, и пронизывает ее, словно солнечный луч. А когда Пэйс снова заговорил, его голос усилил ощущение.

— Любовь особенно.

В полдень им пришлось сделать небольшой перерыв, и Пэйс предложил пойти перекусить в небольшое кафе, расположенное на углу рядом с церковью. И только перейдя через улицу, Хоуп поняла, что они оказались рядом с церковью Святого Джона — той самой, где проходило их венчание. Неужели Пэйс выбрал кафе именно поэтому?

Минут десять спустя они уже сидели рядом на каменной скамье, согреваемые ласковыми лучами солнца, пробивавшимися из-за облаков. Прохладный ветерок шумел в ветвях старых дубов, покровительственно склонившихся над их головами, и доносил до них громкие голоса идущих по улице студентов. Перезвон колоколов возвестил о том, что наступил полдень, и на Хоуп снова нахлынули воспоминания.

Словно прочитав ее мысли, Пэйс посмотрел на колокольню и улыбнулся.

— Помнишь, сколько раз он звонил, когда мы венчались?

Она кивнула.

— Отец сказал, что мы перебудили всю округу, но меня это мало волновало. Я всегда хотела, чтобы наше венчание прошло в романтичной обстановке под звон колоколов. — Воспоминания были такими же сладкими, как и глазурь, покрывавшая булочку, которую она надкусила. — Он наконец сдался и сказал, что я могу делать все, что хочу.

— Я слышал, что твой отец умер несколько лет назад. Мне жаль, Хоуп. Ты скучаешь по нему?

Хоуп грустно улыбнулась, щурясь от солнца.

— Да, очень. — Она снова посмотрела на колокольню. — Он был замечательным отцом.

— Ты права. Мне всегда хотелось, чтобы рядом со мной был такой человек. Черт, я был бы рад любому отцу. Да и матери тоже. — Его пальцы сжались в кулаки. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

Хоуп посмотрела на Пэйса, и по ее лицу пробежала тень. Пэйс никогда не говорил о своем прошлом, пока они были женаты. Единственным напоминанием об этом был звонок от его тети, которая просила денег.

Прежде чем получить чек, тетка успела рассказать Хоуп, что Пэйса и его сестру бросили родители, когда те были совсем маленькими. Пэйс пришел в бешенство из-за того, что Хоуп узнала что-то о его прошлом. Эта тема всегда была запретной.

Она не знала, что сказать, да и не успела, потому что Пэйс снова заговорил:

— Я всегда завидовал тебе, Хоуп. Ты знала об этом?

Она молча покачала головой.

— На мой взгляд, у тебя было идеальное детство, даже несмотря на то, что твоя мать рано умерла. Но у тебя сохранились воспоминания о ней. А у нас с сестрой не было даже этого. В тех домах, куда нас отдавали на воспитание, не было места и для одного ребенка, не говоря уже о двоих.