Союз хищников
Шрифт:
– Эксперт установил, что следы укусов по всем трем преступлениям совпадают. Каждый раз одна и та же челюсть.
– Насчет этого мы и не сомневались, – хмыкнула Людивина.
Не выпуская из рук розовую стопку, Сеньон перелистал страницы отчета, испещренного рисунками диаграмм и карандашными пометками.
– А вот тут интересно. Он пишет: «Зубная дуга имеет u-образную форму, аналоги небной топографии отсутствуют».
Коллеги в недоумении переглянулись.
– Получается, у парня какой-то дефект? Заячья губа? – с надеждой спросила Людивина.
Алексис присел на угол стола молодой женщины.
Сеньон снова заговорил, но выглядел он по-прежнему мрачно:
– Рано радуетесь, вы послушайте, что там дальше: «Расположение зубов, а также скопление кусательно-удерживающих зубов (резцов и особенно клыков) наводит на мысль об их принадлежности животному. Челюсть очень крупная и нетипичной формы, но по основным характеристикам ближе к челюсти человека, чем зверя, хотя и здесь следует делать выводы с осторожностью, настолько уникальна данная картина в целом». Затем он переходит к техническим деталям. «Возможно, мы имеем сочетание макродонтии (предположительно, вследствие гипертрофии гипофиза), геминации, а также удвоения, хотя скопление…»
– Короче! Это укусы человека или какой-то зверюги? – раздраженно спросила Людивина, во всем любившая ясность и конкретику.
– Это явно человек и никто другой. Непонятно, как бы он смог возить с собой животное и заставлять его кусать. И зачем такие сложности?
– Он не первый сумасшедший, который нам…
Сеньон прервал их, чтобы договорить:
– В заключении врач предлагает нам искать среди пациентов эстетической стоматологии. Оказывается, такое даже модно – у готов. Они вставляют себе коронки странной формы или подпиливают зубы так, чтобы получились клыки, а есть экстремалы, которые вообще затачивают себе все зубы под акулу. Эксперт говорит, что мода распространена главным образом в Англии и Германии и гораздо реже встречается во Франции. Однако все равно он сомневается, что это может быть челюсть человека из-за своеобразной конфигурации неба, разве что речь идет о серьезной деформации.
– По-моему, интересная зацепка, – подытожил Алексис, выхватывая розовые листки. – Разошлем это по факсу всем. Такой рот достаточно уникален, чтобы о нем не было записей у какого-нибудь стоматолога или в каком-нибудь медучреждении.
– Гипотезу о животном не рассматриваем? – удивился Сеньон.
– А как ты ее объяснишь? Что за животное?
– Не знаю, можно обратиться за помощью к ветеринару или к зоологу, к специалисту в зоопарк, нет?
Людивина покачала головой и согласилась с Алексисом:
– Извращенец с огромным букетом навязчивых фантазий, который получает такое удовольствие от убийства, что ему хочется убивать снова и снова, – думаешь, он станет возиться с какой-то живностью? Зачем ему это? Заставлять ее кусать своих жертв? Это же просто… тупо, а?
– Но мы знаем, что у женщин вырваны целые куски мяса, отгрызены! По-моему, уж легче вообразить, что их пожирает зверь, чем человек с деформацией рта!
– Перестань, это уже ни в какие ворота, – парировала Людивина. – Никто
– А вдруг у нас что-то новенькое, – возразил Сеньон.
– Как ты это себе представляешь? Притащить животное, каким бы оно ни было, – причем явно не псинку, а скорее медведя или льва, судя по размеру укусов, – а потом натравить его, заставить кусать, и это притом, что на месте преступления мы не нашли ни малейшего его следа, ни даже клочка шерсти? Есть пределы даже у криминального гения и у самого изощренного ума. Мы не в кино, Сеньон!
Алексис помахал розовыми листками:
– Пока сосредоточимся на гипотезе о человеке. Оттиск челюсти рассылаем по всем стоматологам и стоматологическим учреждениям.
Сеньон поднял руки в знак капитуляции:
– Ты начальник. Я пишу отчет.
Он вернулся за свой стол, чтобы вкратце изложить выводы одонтолога и вставить в общее досье.
Его рука легла на мышь, но вместо файла расследования он почему-то открыл браузер Firefox.
Появилась страница поиска Google.
Он ничего не мог с собой поделать.
Через несколько секунд Сеньон оказался на сайте Национального музея естественной истории.
6
Жозеф Селима.
Личность таггера выяснилась в конце дня: позвонил все тот же офицер судебной полиции. Двадцать лет. Безработный. Бездомный.
Неоднократно привлекался за различные кражи, нападения, хранение наркотиков и неповиновение полиции. Единственный указанный адрес – психиатрическая лечебница, куда периодически попадал Селима.
У парня были отмечены паранойя, нарушения психики, а иногда и приступы буйного помешательства. «Последний такой приступ привел к гибели четырех человек, после чего сам Жозеф покончил с собой», – подумал Алексис.
Просмотрев все возможные файлы, которые выдавал компьютер после ввода имени таггера, он резко встал.
– Ты куда? – спросила Людивина.
– В Нейи-сюр-Марн, там психиатрическая клиника, где лежал Селима.
– Это в субботу-то вечером?
– Если поторопиться, я успею раньше полиции и получу первую информацию о нашем парне. Может, там остались его личные вещи.
Сеньон вздохнул и тоже встал.
– Я поеду один, – остановил его Алексис. – Ты иди домой, к семье, хватит с вас работы на сегодня.
Людивина схватила со стула свой пуховик:
– Меня-то никакой муж не ждет, так что я с тобой.
Быстро стемнело. Даже солнцу не хотелось задерживаться на горизонте в такое время года. «Опять этот зазор, – подумал Алексис. – Между сознанием и сном, между днем и ночью. Территория призраков, которую даже природа не хочет расширять без особой нужды».
Двигаясь по указателям, в конце концов жандармы добрались до нужного места. Психиатрическая клиника в Нейи-сюр-Марн называлась обтекаемо: «Государственное учреждение по охране психического здоровья „Виль-Эврар“». Алексис припарковал служебный «Пежо-206» без опознавательных знаков жандармерии перед довольно старым бежевым зданием с высокими белыми окнами. Неровный свет уличных фонарей придавал красной черепице на крыше какой-то зловещий оттенок.